Соль земли. Георгий Марков
нельзя же так! Три часа ты заставила меня думать черт знает что!..
Он обнял ее, но Марина решительно отвела его руки.
– Днем ты публично надавал мне пощечин, а вечером проявляешь такое внимание.
– Я знал, что ты будешь сердиться, знал! И тем не менее я решился на этот шаг во имя наших общих интересов.
Бенедиктин отступил, стряхивая с костюма ворсинки. Впервые пристрастие мужа к аккуратности вызвало в ней раздражение.
– Что ты прихорашиваешься? Можно подумать, что мое пальто в грязи. – Марина прошла в другую комнату.
– Я тебе все объясню, Мариночка, имей терпение выслушать меня, – проговорил он, неотступно следуя за ней.
– Ну, пожалуйста, говори, говори, сколько тебе захочется!
– Видишь ли, Марина. – Бенедиктин старался придать своему голосу особый оттенок проникновенности. – Я давно заметил, что в твоем характере есть какая-то доля безрассудства. Я затрудняюсь сказать, из каких свойств твоей натуры это проистекает…
– Ты изъясняешься, как изысканный дипломат, – усмехнулась Марина.
– Не иронизируй, пожалуйста. Я говорю о серьезных вещах, – обиделся Бенедиктин. – Я не буду припоминать других случаев, когда безрассудство брало верх над твоим разумом. Но вот сегодня… Твое выступление можно сравнить с прыжком в омут. Ты критикуешь планы экспедиций и совершенно не учитываешь, что это детище Захара Николаевича. Старик влюблен и эти планы, он два месяца только об этом и говорил.
– Ну и что же дальше? – спокойно спросила Марина.
– Что дальше? – запальчиво подхватил Бенедиктин. А хотя бы то, что Великанов – научный руководитель института, а мы с тобой – просто научные работники. Наконец, – воодушевляясь еще больше, продолжал Бенедиктин, – ты должна учитывать, что осенью я собираюсь защищать диссертацию. Захар Николаевич, по всей вероятности, будет официальным оппонентом. Хотя моя диссертация несколько не соответствует его специальности, он обещал мне все это уладить. Он же будет подбирать и других оппонентов…
– Но какое отношение имеет все это к моим замечаниям по планам экспедиции? – не скрывая раздражения, которое все сильнее овладевало ею, спросила Марина.
Бенедиктин даже поперхнулся.
– Ты не прикидывайся, Марина, дурочкой. Ты все великолепно понимаешь. Тебе так же, как и мне, прекрасно известно, что все в жизни решают люди, а поскольку это так, надо уметь с людьми строить отношения.
– Извини! Пресмыкаться и угодничать перед Великановым я не буду! – выкрикнула Марина. Лицо ее пылало, обычно доверчивые и добрые глаза гневно искрились.
Бенедиктин старался не встречаться с ней взглядом.
– Ты, во-первых, успокойся и не кричи, – тихо произнес он.
– А ты не предлагай мне того, что не выносит моя душа, – перебила его Марина, порывисто сбрасывая с себя шляпу и шарф.
– Я предлагаю тебе только благоразумие… Благоразумие никогда не вредило людям…
– От твоего благоразумия