Соль земли. Георгий Марков
сидела в кабинете, я припомнил все обстоятельства происшедшего. Я, конечно, виноват перед тобой и глубоко не прав. Мне, как видишь, не чуждо чувство самокритики. На совете я выступил зря. Великанов и совет и без меня разобрались бы в твоих предложениях. Ты меня прости. Я извлек из всего, что произошло сегодня, серьезный урок на будущее.
Бенедиктин прошелся по кабинету, остановился около Марины и посмотрел на нее долгим, упорным взглядом.
– Ты удовлетворена? – спросил он.
Его напористость не раз ошарашивала и обескураживала ее.
– Ты удовлетворена? – повторил он, и так, чтобы вызвать у нее ответную улыбку.
Губы Марины дрогнули. Это была не улыбка, а скорее судорога – отражение ее нестройных, противоречивых дум и чувств.
Но Бенедиктин не стал гадать об этом.
– Ну, вот и прекрасно, вот и замечательно! – воскликнул он. – Я знал, что ты не будешь мелочиться. Я верил, что ты останешься большим человеком!
Бенедиктин опустился перед ней на колени, забормотал что-то ласковое, невнятное, очень напоминая в этот момент мурлычущего кота. Марина сидела не двигаясь. Бенедиктин приподнялся, слегка толкнул ее головой. Он вызывал ее на ласки, и Марина поняла это. Она положила руку ему на голову, и Бенедиктин затих. Марина по-прежнему сидела спокойно, и пальцы ее руки не чувствовали его тепла, как будто лежали на неживом предмете.
Глава седьмая
Самолет, сделав круг над зеленой тайгой, опустился на продолговатую поляну, сжатую с двух сторон лесистыми холмами.
Из поселка со звучным названием Главная Гавань, расположенного в сосновом бору, бежали люди. Они размахивали руками, бросали вверх шапки, криками приветствовали пассажиров, выходивших из самолета. Его появление всегда было в этом таежном углу большим праздником. Самолет привозил газеты, письма, кинокартины; с ним прилетали из областного центра лекторы, представители треста и различных ведомств, новые работники на лесоучастки, разбросанные по всему верхнему течению реки Таежной.
Анастасия Федоровна вышла из самолета последней. Она задержалась, договариваясь с командиром экипажа о возвращении в город. Вылет намечался на утро. Этот срок вполне устраивал Анастасию Федоровну. Вечером она предполагала произвести медосмотр рабочих, направлявшихся на плотах в далекий рейс – в устье Таежной, снабдить их аптечками, популярными медицинскими брошюрами, наставлениями о мерах первой помощи, поинтересоваться работой фельдшерского пункта, а наутро вылететь домой. Правда, где-то здесь, в этом районе, находился Максим. Он был, вероятно, в Притаежном, у брата. Хорошо бы повидать мужа, Артема с Дуней, но до Притаежного было далеко, и Анастасия Федоровна старалась об этом не думать.
Когда она вышла из самолета, вокруг него собралась уже толпа. Над поляной стоял говор. Пассажиров сразу же окружили, горячо расспрашивали о жизни города. Окинув глазами людей, Анастасия Федоровна увидела в толпе худенького сутулого старичка с обвисшими