Скатерть Лидии Либединской. Отсутствует
границы, и Михаил Козаков интересовался его впечатлениями. В частности, его интересовали сведения о кризисе, происходящем в Европе.
– Я все-таки не понимаю, что это за кризис, как это можно себе представить наглядно?
А.Н. отвечал:
– Вот наглядно: стоят магазины, везде завалено товарами, никто не покупает.
– Почему никто не покупает? – недоумевает Козаков.
– Денег нет! – отвечает А.Н. – Просто ни у кого нет денег.
После этого он лег спать.
Было вскоре после ликвидации РАППа. Шли бурные дискуссии. Был затронут А.Н. Слегка, конечно… А.Н. очень возмутился. Он переселился из Детского Села в Ленинград, снял номер в гостинице и стал готовиться к выступлению на одном из писательских совещаний, которые в эти дни были. Выступил под хмельком, но великолепно.
Припоминают, что кричал:
– Меня хотят лишить огня и воды!
Стенич[31], присутствующий при этом, молитвенно сложил руки и шептал: – Барошка, барин!
1934 год. Помню разговор о плагиате в Детском Селе, мы с ним гуляли вечером.
– Плагиат – это чепуха. Берите у меня все что угодно и дайте возможность брать у других все, что мне нужно. Литература без заимствования немыслима. Но берите так, чтобы на взятом лежал бы отпечаток вашей личности.
Он привел многочисленные примеры, главным образом говорил об Л.Н.Толстом, Стерне, Теккерее, Стендале. Я его не оспаривал, находя, что это так. Украсть неопубликованную рукопись – вот это действительно воровство.
А.Н.Толстой. Сер. 1930-х
В Детском Селе я жил в Доме отдыха и заходил к Ал.Ник., чтобы побеседовать.
Однажды я пришел, когда Наталья Васильевна собиралась в город. А.Н. встретил очень радушно:
– Ну вот и прекрасно! Наташа уедет, а мы с вами тут пообедаем.
Нат.Вас. напряженно на него посмотрела.
– Не думайте, что он действительно вам так рад.
Я чуть не сдурел.
– Он просто рассчитывает, что без меня, под предлогом угощения вас, напьется водки.
А.Н. смутился и не нашелся, что ответить, – на подобное радикальное «разоблачение» он не рассчитывал. Но когда Нат.Вас. уехала, он действительно напился. Во хмелю он был таким же прекрасным собеседником, как и трезвым, но разговор его становился вольным, он не подбирал выражений, и было чрезвычайно интересно его слушать.
А.Н. работал очень много. Когда я жил в Детском Селе, я бывал у него в самое различное время и всегда заставал его за работой. Он бывал на втором этаже, в своем кабинете, просторной комнате, увешанной картинами и гравюрами, в большинстве старинными и имеющими отношение к Петру. Я заметил у него редчайший портрет Петра. Он неутомимо стучал на пишущей машинке, с одинаковой легкостью отрываясь от работы и возвращаясь к ней.
Он жил «в Петре» в этот период.
Обличая истинно гигантскую природу дарования, он отрывался от Петра для богатырского наезда за деньгами – в кино, в издательство и т.д.
Литературные дела свои А.Н. вел барским способом – чрезвычайно широко, не боясь влезть в долги и памятуя: в конечном
Валентин Иосифович Стенич (1897–1938), поэт, переводчик; был репрессирован.