Доводы рассудка. Джейн Остин
на беду пришло в голову разобраться, не тот ли это Вентворт, или кто-то с очень похожей фамилией, какое-то время был капитаном у бедного Ричарда; я даже не знаю, когда или где, но задолго до того, как он умер, бедняга, это точно! И, просмотрев его письма и вещи, она обнаружила, что так оно и было, и нет сомнений, это точно должен быть тот самый человек, и ее голова теперь переполнена только этим и бедным Ричардом! Нам теперь нужно изо всех сил стараться веселиться, а то она так и застрянет на этих мрачных думах.
Реальные обстоятельства этой патетической части истории семейства были таковы: Масгроувы на свою беду имели совершенно неисправимого сына, причинявшего им массу беспокойства, и на свое счастье потеряли его прежде, чем он достиг двадцатилетнего возраста; этого непутевого и бестолково го отпрыска, с которым справиться на берегу они уже не могли, отослали служить на море; любили его в семье не слишком, беспокоились и того меньше, впрочем, ровно настолько, насколько он того заслуживал; о себе он давал знать крайне редко, и едва ли о нем вообще горевали, когда два года назад вести о его смерти где-то далеко за пределами страны с трудом преодолели путь до Апперкросса.
По правде сказать, хотя его сестры теперь и старались сделать для него все, что могли, называя «беднягой Ричардом», прожил он не кем иным, как тупоголовым, бесчувственным, никчемным Диком Масгроувом, никогда не сделавшим ничего, чтобы заслужить право носить полное свое имя, и оставался всего лишь Диком, живым или мертвым.
Он провел несколько лет на море и за время своих перемещений, характерных всем корабельным гардемаринам, но особенно тем, от которых любой капитан желает избавиться, провел шесть месяцев и на борту фрегата капитана Фредерика Вентворта «Лакония», и с «Лаконии» он, по требованию своего капитана, написал два письма, которые отец и мать получили от него за все время его отсутствия; то есть единственные два бескорыстных письма: все остальные письма являли собой всего лишь просьбы выслать денег.
В каждом из этих писем он хорошо отзывался о своем капитане; но так мало они привыкли обращать внимание на это, столь невнимательными и нелюбопытными были они относительно имен моряков или судов, что едва ли в то время они обратили внимание и на это имя; и то, что миссис Масгроув внезапно озарила, и именно в тот день, вспышка, позволившая ей вспомнить имя Вентворт, как-то связанное с ее сыном, казалось одной из тех необычных игр памяти, которые иногда происходят.
Она достала письма и там нашла подтверждение своему предположению; и чтение этих писем, теперь, через столько лет после того, как бедный ее сын покинул их навсегда и его ужасный характер и все его проступки уже стерлись из памяти, чрезмерно подействовало на состояние ее духа и погрузило ее в такую глубокую печаль о нем, которой она не знала даже тогда, когда впервые услышала о его смерти. На мистера Масгроува, хотя и в меньшей степени, все это подействовало сходным образом; и когда они достигли коттеджа, им совершенно очевидно требовалось, во-первых, чтобы их