У кладезя бездны. Враги Господа нашего. Александр Афанасьев
смотрел на машину… и душная злоба только усиливалась…
– Да что же это…
Но прежде, чем он сделал шаг к машине, боковая дверь откатилась в сторону, и на гравий выпрыгнул средних лет мужчина в форме матроса его яхты…
Но он его не знал.
– Э… – Ташид понял, что дело неладно. – Э, ты кто такой, козел?
И рванул из кармана пистолет. Но неизвестный успел первым…
Попасть на яхту было не так-то сложно – в отсутствие хозяина матросы пили спиртное, гульбанили и приводили на яхту б… Нетрудно было и спрятаться – яхта была восьмидесяти двух метров длиной, в ней имелась двойная система коридоров, для хозяина и для команды, а нормального несения службы, как на военном корабле, не было и в помине. Паломнику удалось не только проникнуть на яхту самому, но и перенести с собой нужное снаряжение. Единственный неприятный момент был, когда владелец яхты задумал охотиться на морских птиц с автоматом Калашникова. Стрельба «калашникова» вызывала у Паломника очень неприятные ассоциации.
Нетрудно было попасть и в фургон – благо место там было, в фургоне лежала всякая дрянь. Если бы его обнаружили, у него наготове был автомат, и никто не ушел бы с пристани живым. Десяток наркогангстеров ничто против одного решительного, хорошо подготовленного человека. Тем более человека, который хладнокровно бросил на весы судьбы собственную жизнь, отказавшись от нее в случае проигрыша, как от отыгранной карты.
Эти двое так и не почувствовали, что за спиной кто-то есть. И получили подарок – по девять граммов свинца в спину. А хозяина яхты, контрабандиста и наркобарона, – он вырубил с помощью примитивной пращи, пользоваться которой он научился во время долгих тренировок по выживанию в экстремальных условиях…
Связав бандита и подхватив его на плечо, – Паломник подошел к фургону и свалил бесчувственное тело туда, где в крышу фургона были вварены скобы для перевозки рабов. Там ему было самое место…
Хасим Ташид пришел в себя в месте, о котором он ничего не знал. Ему просто не приходилось бывать в таких местах… здесь было так мерзко, что его едва не стошнило. Хотя, может быть, это от камня, попавшего ему прямо в лоб.
Пока никого не было – он бы почувствовал живого человека рядом.
Он пошевелился и обнаружил, что он не только связан, но и привязан к чему-то.
Твою мать!
Он сам воровал людей, но ему никогда не приходило в голову, что украсть могут его. Это было просто немыслимо, не укладывалось ни в какие рамки. Все знали правила. Воровать можно было только тех, за кого потом не будут мстить. Месть лишала смысла похищения, любой разумный человек понимал, что похищение стронет с места снежный ком, который очень быстро превратится в лавину…
Кровная месть в албанских горах называлась «гьякмаррьи» и приводила к тому, что становились безлюдными не только дома, а целые улицы. Люди, в отношении которых была объявлена кровная месть, вынуждены были