У кладезя бездны. Враги Господа нашего. Александр Афанасьев
но будет продолжать это делать, пока его не пристрелят.
Начальника гестапо встретили в частном аэропорту, расположенном недалеко от Рима, и отвезли на виллу, которая уже давно использовалась германской разведкой, просто принадлежала она вполне солидному анонимному анштальту. Это была бойня, то есть бойня для скота, обанкротившаяся в начале восьмидесятых в связи с государственным переворотом и коммунистическим мятежом и так и не восстановившаяся. Запах крови чувствовался в помещениях до сих пор. Ирлмайер поморщился – он не любил этот запах, – но ничего не сказал.
У него было два козыря. Только два. Но серьезных… Кардинал Франко Коперник, ныне председатель Трибунала Святой Римской Роты[13] и кардинал Алессандро Антонио да Скалья. А через них он держит за бороду самого Папу. Хотя у Папы нет бороды…
В своей комнате, где раньше складывали снаряжение для бойни, Ирлмайер повесил большую фотографию Папы. Чтобы помнить то, что он должен помнить…
В Интернете, на одном из сайтов, посвященных европейской истории, а точнее Венеции, Ирлмайер лично оставил послание. Затем люди, связанные с немецкой разведкой, сделали небольшую рассылку из самой Венеции, где содержалось приглашение посетить этот город в качестве туристов. Одно из таких приглашений попало в почтовый ящик кардиналу Франко Копернику, он же агент Гондольер…
Сейчас доктор Ирлмайер сидел за столом в одном из туристических агентств в предместье Рима и с наслаждением смотрел на всю ту гамму чувств, которая разыгралась на лице отца Коперника, когда тот переступил порог этого кабинета и увидел не своего безликого куратора, а начальника гестапо, который лично завербовал его когда-то. Доминирующей нотой в этой сложной симфонии чувств была басовитая нота страха, страха перед тем, что германское правосудие его повесит за то, что он совершил за время католического обучения в Священной Римской Империи. К ней примешивалась дребезжащая нотка ненависти – как и все отъявленные негодяи и слабые люди, кардинал Коперник ненавидел тех, кто знал про него больше, чем должно, кто отдавал приказы; он работал не за совесть, а за страх и готов был в любой момент ударить в спину. Но Ирлмайеру было на это плевать, потому что он ударит только тогда, когда империя, стоящая за Ирлмайером, ослабнет и ничего не будет стоить, а этого не случится никогда.
– Доктор Штрайхе немного приболел, я исполняю его обязанности, – заявил Ирлмайер, наслаждаясь зрелищем страха на лице кардинала. – Вы, вероятно, хотели бы отправиться на пару недель в Венецию?
– Да, но у меня будет только десять дней… – произнес отзыв Коперник.
– Вероятно, мы сможем подобрать тур, соответствующий вашим пожеланиям. Присядьте…
Ирлмайер демонстративно выложил на стол аппарат – глушилку. Он выглядел почти точно так же, как и мобильный телефон, только вместо одной антенны у него было четыре, разной длины, поставленные последовательно, по уменьшению длины. Это для глушения разных частот…
– Что
Апостольский Трибунал Римской Роты (лат. Tribunal Apostolicum Rotae Romanae), в течение сотен лет также назывался Священная Римская Рота, является высшим апелляционным трибуналом Римско-католической Церкви, относительно огромного большинства ее членов латинского обряда и нескольких Восточнокатолических Церквей и второй высший церковный суд, учрежденный Святым престолом.