Столпы земли. Кен Фоллетт
приора, а не епископа.
Но Уолеран продолжил:
– Конечно, у монахов не будет полной свободы выбора, так как и у архиепископа, и у короля могут быть свои виды, но, в конце концов, именно монахи утверждают такое назначение. И когда придет время, вы трое сможете повлиять на это решение.
Катберт кивал, словно его догадка подтвердилась, но и до Филипа начало доходить, о чем говорил архидиакон.
– Ты хочешь, чтобы я сделал тебя приором Кингсбриджа. А я хочу, чтобы ты сделал меня епископом, – закончил Уолеран.
Вот в чем дело!
Не говоря ни слова, Филип смотрел на Уолерана. Все оказалось очень просто: архидиакон хотел заключить сделку.
Филип был потрясен. Конечно, это не совсем то, что покупка или продажа духовного сана, но и здесь чувствовалось что-то неприятное, торгашеское.
Он постарался трезво взглянуть на предложение Уолерана. Он станет приором! При этой мысли его сердце учащенно забилось. Ему не хотелось думать ни о чем другом.
Возможно, в какой-то момент Уолеран сделается епископом. Какой из него выйдет епископ? Конечно же, весьма авторитетный. Похоже, у него нет серьезных недостатков. Возможно, он слишком по-светски, практично подходит к служению Господу, но тогда это же можно сказать и о Филипе. Однако Филип чувствовал, что, в отличие от него, Уолеран мог быть довольно жестоким, но он также чувствовал, что жестокость эта была вызвана решимостью архидиакона защищать и лелеять интересы Церкви.
Кто еще мог бы претендовать на епископское кресло, когда епископ умрет? Вполне вероятно, Осберт. Случаи, когда, несмотря на официальное требование к священникам соблюдать обет безбрачия, духовный сан переходил от отца к сыну, были отнюдь не редки. Разумеется, будучи епископом, Осберт принесет Церкви гораздо больше вреда, чем в качестве приора. Поэтому стоило поддержать даже и худшего, чем Уолеран, кандидата, лишь бы быть уверенным, что Осберт не станет епископом.
А другие претенденты? Бесполезно гадать. Возможно, пройдут годы, прежде чем старый епископ отойдет в лучший мир.
– Мы не можем гарантировать, что ты будешь избран, – сказал Катберт Уолерану.
– Я знаю, – отозвался тот. – Я только прошу, чтобы вы назвали меня кандидатом. Соответственно то же самое я предлагаю взамен.
Катберт кивнул.
– На это я согласен, – торжественно произнес он.
– И я тоже, – сказал Милиус.
Двое монахов и архидиакон посмотрели на Филипа. Терзаемый сомнениями, он колебался, понимая, что негоже так выбирать епископа, но сейчас в руках Уолерана находилась судьба монастыря. Может быть, неправильно выменивать одну церковную должность на другую – это не базар, – но если он откажется, Ремигиус станет приором, а Осберт – епископом!
Однако разумные доводы сейчас казались слишком абстрактными. Он не мог устоять перед желанием стать приором, несмотря на все «за» и «против». Он вспомнил, как молился накануне Богу и как поведал ему о своем намерении бороться за это место. Сейчас он снова поднял к небесам глаза и в мыслях своих обратился к Всевышнему: «Но, Господи,