Найти самого себя. Перевод с немецкого Людмилы Шаровой. Хедвиг Шоберт
краснел, как только он встречал Марту, его сердце начинало учащенно биться, когда она приходила в его комнату для выполнения своих повседневных обязанностей; он был как в лихорадке, когда она приближалaсь к нему, и мрачнел, когда слышал, как она смеется и шепчется с Леной Даллманн.
Грегор, конечно, уже на следующий день догадался, что происходит с его молодым другом. Он не на шутку испугался. В течение двух лет они жили вместе мирно и весело, никому из них не приходило в голову, что между ними могут существовать какие-либо другие отношения, кроме дружеских. И вот теперь этот несчастный человек вдруг влюбился в Марту как идиот!
Грегор, несмотря на свой потертый запятнанный сюртук, тем не менее, не был сухарем, но, напротив, большим жизнелюбом – по крайней мере, теоретически; и если не для себя, то для своего молодого друга он искренне желал земных радостей; однако, тот факт, что Виктор влюбился именно в Марту, расстроил его. Во-первых, он считал что девушка находится под их общей защитой и что она слишком хороша для мимолетной связи, а Виктор, на лоб которого в его двадцать пять лет водрузили первый лавровый листок, еще был не готов к тому, чтобы думать о серьезных отношениях; а во-вторых, он помнил о словах фрау фон Нордхайм и считал, что это неразумно позволить Виктору жить рядом с Мартой, не предупредив его о возможных последствиях.
Чем дольше Грегор наблюдал за другом, тем сильнее становилось его чувство против Альтена, и только то обстоятельство, что Марта ничего не замечала, давало ему некоторое утешение. Но как долго это продлится?
II
– Марточка! Тсс, Марточка!
Фрау Даллманн – красная вязаная шаль наброшена на плечи – тихо приоткрыла дверь кухни и помахала рукой девушке, хлопочущей у плиты.
– У Вас есть немного времени? Подойдите на минутку.
– Вода сейчас закипит, мне нужно заварить чай, – сказала Марта, глядя на дверь спальни своей бабушки. – Ну так и быть, Фрау Даллманн! Самое страшное, что она может сделать, это опять ругаться.
Фрау Даллманн засмеялась и покачала головой.
– Для того, кто привык к постоянным упрекам, это не такая уж большая беда! – сказала она и открыла дверь в свою квартиру, где ее дочь, милая брюнетка такого же возраста как Марта лежала на старомодном диване и листала самый последний бульварный роман.
Хотя фрау фон Нордхайм в целом, возможно, была права в своих суждениях о соседях, одно оставалось правдой, они проявили необыкновенное радушие по отношению к ее внучке. Фрау Даллманн никогда не делала различий между собственной дочерью и красивой маленькой аристократкой, общение с которой она явно предпочитала общению со старой дамой, несмотря на всю ее доброжелательность.
– Ах, мама, – сказала Ленa, выпрямляясь и откидывая в сторону спутанные волосы. – Закрой дверь, что случилось?
Фрау Даллманн достала из тонкого бумажника две цветные полоски бумаги и триумфально положила их на стол.
– Смотрите,