РИЧБИЧ. Алексей Шнейдер
давно развелась и построила бизнес или стала руководителем! Салона, мега-корпорации и еще бог знает чего…»
– Что это?
– Да какая разница? Просто подписывай здесь, – мама нервно тыкает пальцем в бумагу с жирной надписью в шапке «Договор безвозмездного отчуждения». – Господи, мне еще приходится выпрашивать свое. Сколько можно? Ты ведешь себя как отец – невыносимо! – она достает пачку сигарет. – Только все и думают, что о себе. А обо мне кто побеспокоится? – легкий винный аромат доносится до меня. Она снова пьяна. – Столько сделала для тебя, а ты все одно. Я для тебя враг, что ли? Если бы не я…
– — Что, если бы не ты? Что, если бы не ты, мам?! – я наклоняюсь к ней через стол.
Она замерла, убрав сигарету в пачку.
– Я бы не закончила колледж? Я бы не стала чемпионкой Европы? Я бы не нуждалась в деньгах? Я бы не искала материнского совета, ласки, любви? Что, если бы не ты, мама? – впервые я почувствовала желание ударить эту женщину.
Она сидит, уставившись на красно-белую пачку сигарет. Я зло хватаю бумажку, смяв край, нарочно вывожу огромную подпись, вылезая за обозначенные ей края. – Это должно сделать тебя счастливее, – бросаю ей в лицо документ и ручку.
Столько раз казалось, что рано или поздно мама посмотрит на мои медали и скажет: молодец. Посмотрит на то, какая я стала взрослая, и скажет, что во мне не сомневалась. Теперь я не сомневаюсь. Не сомневаюсь, что она – тварь.
Захожу в продуктовый магазин у своего дома.
– Пачку «Кисс» и два джин-тоника.
– У нас сегодня праздник? – зайдя в кухню, спрашивает Женя.
– — Да. Похороны, – я запрокидываю голову и залпом выпиваю джин-тоник. Глоток, глоток. Я чувствую Женин взгляд на своей шее – там, где еле заметный кадычок отправляет внутрь кислое пойло.
– Кого хороним? – потирая руки, Женя присаживается рядом.
– Прошлое.
– Это мое любимое мероприятие, – он тянется к банке.
– Купи себе сам! – резко кладу руку сверху его руки.
– Не больно-то, – Женя начинает привычные манипуляции.
Сейчас он встанет. И с кислой рожей пойдет в комнату.
Да. Так и есть – встает и идет в комнату.
Сейчас он включит на всю громкость телевизор и будет сидеть в телефоне, демонстрировать равнодушие и искать очередную дурочку на сайте знакомств. За три года я насмотрелась на этот театр драмы.
– «Давай, дурмань, горючая вода», – читаю название на банке.
Из комнаты слышится громкая музыка.
Ложусь в кухне на диван. Приходит Женя и ложится рядом. Сопит. На меня не смотрит. Демонстрация презрения продолжается. Мне, как никогда, все равно. И почему раньше я так не делала? Все переживала. Чего-то дергалась, плакала, просила. А сейчас все, что я хочу, – это спать. Тяжелые веки смыкаются сами собой, и мне кажется, от такого спокойствия я даже всхрапываю.
Просыпаюсь от того, что его рука мнет мою грудь под футболкой. Уже глубоко за полночь. У Жени всегда был свой режим, и обычно