Дело о государственном перевороте. Игорь Владимирович Москвин
произнёс Кунцевич и лукаво улыбнулся, – и к какому ведомству нас приписали?
– Теперь мы будем подчинены Всероссийской Чрезвычайной Комиссии.
– Как?
– Всероссийской Чрезвычайной Комиссии, её возглавит…
– Полковник Игнатьев, – продолжил начатое начальником Кунцевич.
– Совершенно верно, вы знали?
– Нет, но стоило такого события ожидать со дня на день, ведь мы же будем одним из отделений этой самой комиссии?
– Да.
– Значит, я прав, и государство не может обойтись без карающего противников режима организации.
– Лишь бы не мешали ловить уголовных преступников.
С минуту помолчали.
– Тогда я начинаю со своих источников, закину удочку в их среде и сбором информации о Сергее Лохницком, так если не ошибаюсь?
– Именно так.
– Кого я могу привлечь к расследованию?
– Я не ограничиваю вас, но соблюдайте их тайну, – Кирпичников указал пальцем вверх.
– Само собой.
– Я покопаюсь в архиве, может быть, что—нибудь найду. Но меня беспокоит другое обстоятельство. Почему Овчинников упомянул Свирского? И кто это такой? Получается, что авто должны остановить другие люди во главе с таинственным Свирским? Или я ошибаюсь и подозреваю всех в несуществующих смертных грехах?
Только после ухода Кунцевича начальник уголовного розыска почувствовал, что устал. Половина ночи прошла в разъездах, разговорах, да и мысли нагромождались одна на другую, как годовые кольца у деревьев. Но всё равно Кирпичников настроился на рабочий лад, который со времени отречения Государя и прихода к власти обычных горлопанов, которые только и могли, что заводить толпу и бросать в мир лозунги, не подкреплённые делом. Дела же шли не очень хорошо, фронт трещал по швам, солдаты перестали слушаться командиров. Ни один приказ не принимался, пока солдатский совет роты, полка, дивизии не утвердить своим решением. Немцы, хотя и биты союзниками, но в России чувствуют себя на коне. Не хватало в стране железной руки. Недаром даже генерал Корнилов, умница и стратег, попытался навести порядок в стране, но был коварно предан и теперь сидит под стражей, обвинённый в государственной измене и попытке военного переворота.
Аркадий Аркадьевич жил в последние годы службой, в которой есть две стороны – преступники и сыщики. Одни совершают преступления, другие по мере возможности их ловят и отдают правосудию. Сколько раз в начальника уголовного розыска стреляли, пытались воткнуть острозаточенные ножи, но он не отступал и каждое дело доводил до конца, хотя иногда и страдал от вышестоящего начальства, особенно когда преступниками оказывались люди из высших кругов.
Сейчас не хотелось об этом думать. Были другие проблемы, кроме засветившейся банды Сафрона, в столице десятки, если не сотни таких же. Может быть, поменьше, может быть, побольше, но все нацелены на грабёж мирных горожан. Хорошо, если обходится происшествие без крови, но стало в обычае убивать свидетелей. Они же в состоянии опознать.
Аркадий Аркадьевич сжал виски пальцами.