Рай: Потерянный рай. Возвращенный рай. Джон Мильтон

      Ублюдки, недоноски, –  все, которым

      Не удалось сложиться на Земле,

      Которые здесь только праздно бродят

      И ждут уничтоженья до конца.

      Здесь именно лежит та область –  вовсе

      Не на Луне соседней, как о том

      Себе в мечтах иные представляли:

      Ее поля серебряные служат

      Скорее пребываньем для святых,

      Сюда перенесенных, иль для Духов,

      Стоящих посредине меж людьми

      И Ангелов семьею. В эту область

      Попало также и гигантов племя,

      Рожденное от помеси греховной

      Сынов и дщерей, –  те, которых труд

      Напрасен был, хоть имя знаменито:

      Построили они когда-то башню

      Близ Вавилона, в славной Сеннаарской

      Равнине, и готовы были б снова

      Настроить их, лишь было б из чего.

      Отдельных лиц здесь было также много;

      Так, Эмпедокл[77], который, пожелав

      Быть божеством, низвергся в пламя Этны,

      Иль Клеомброт[78], который, чтоб вкусить

      Элизиум Платона, прыгнул в море,

      И многие другие –  недоучки,

      Безумные, отшельники, монахи,

      Ходящие в нарядах белых, черных

      Иль серых, с суетою всей своей.

      Здесь пилигримы бродят, на Голгофе

      Искавшие умершего Того,

      Кто жизнь вкушает вечную на Небе,

      А также те, кто, чтобы в Рай попасть,

      Пред смертию поспешно надевают

      Одежды Доминика иль Франциска[79];

      Они проходят через семь планет[80],

      Чрез твердь и чрез хрустальную ту сферу[81],

      Что служит, говорят, противовесом

      Дрожанью сфер и движется сама;

      И вот уж Петр Святой у врат небесных

      Их, кажется, со связкою ключей

      Встречает, ногу уж они заносят,

      Дабы вступить на Небеса, –  и вдруг

      Ужасный вихрь, откуда-то примчавшись,

      Уносит их на десять тысяч миль

      Совсем в другую сторону; несутся

      Их клобуки, их рясы, капюшоны

      И сами их носители, и в клочья

      Рвет ветер их одежды; буллы, свитки,

      Прошенья, индульгенции –  все мчится

      Игрушкой ветра; падают они

      Назад, за этот мир, в тот край обширный,

      Что назывался Раем для глупцов

      И долго был немногим неизвестен,

      А ныне стал ненаселен и пуст.

      На этом-то громадном темном шаре

      Бродил Враг долго; наконец вдали

      Он замечает слабый проблеск света

      И быстро направляется туда.

      Уж издали он различает зданье

      Высокое: до самых стен Небес

      Ступеней ряд ведет великолепный,

      А наверху, во много раз роскошней,

      Как бы ворота царского дворца,

      Украшены алмазами и златом,

      Портал же густо жемчугом восточным

      Усеян; невозможно на земле

      Создать тех врат хоть слабое подобье

      Иль кистью их красу изобразить.

      Ступени были таковы, как видел

      Иаков