Всё моё сумасшествие. Софья Савина
гениальны, а я пошла не в них, а в какого нибудь дауна пра-пра-пра-прадеда.
Обычно Она делала так: ежедневно, перед уходом на работу, для меня отсчитывались листы, необходимые для прочитывания на текущий день. Их объем в основном составлял сто-сто пятьдесят страниц. Я возвращалась со школы, садилась над книгами и рыдала, пытаясь понять политику Чингисхана во время трехсотлетнего ига. Обмануть Ее невозможно: казалось, Она знала эти книги наизусть. И на закуску, так сказать для полного удовольствия, вечером к нам припирался репетитор по английскому языку. Пару дней в неделю меня ожидало мучение в художественной школе, где преподаватель орал что я нарисовала кувшин цвета дерьма, но я, каким-то невероятным образом вместе со своими обосраными кувшинами занимала на всех конкурсах первое место.
На следующий день Она в очередной раз посетила поликлинику. Наследовой, видимо, надоело ее таскание на приемы, и врачом был назначен антибиотик Цефтриаксон, внутримышечно, на семь дней. Назначение оправдывалось словами:
– У вас наверное где-то бактериальная флора поселилась и размножается.
“Достойное” объяснение для врача.”
***
Судно причалило к длинному понтону. К тому моменту успело сильно похолодать. Все так же моросил противный мелкий дождик, а закат, выглядывая из-за туч, озарял розовыми лучами песок. Мы сошли на берег. От холода слегка потрясывало, а нос и пальцы казались обледенелыми отростками. До города оставалось пройти пешком около километра через лес, наполненный болотами. Я двинулась по тропинке, ведущей между деревьев, а коллеги плелись сзади, озираясь по сторонам. В лесу сумрак сковал пространство, и нам пришлось воспользоваться фонарями. По дороге каждый болтал о своем, Тимофей, по привычке, рассказывал о собаке:
– Я попросил соседа присмотреть за Греем. Кинолог в отпуске, уехал за границу, вот и пришлось довериться Максиму. Как бы он чего не натворил.
– Я бы на твоем месте больше беспокоилось за Максима.
Тимофей удивленно взглянул на Яну, требуя разъяснений.
– Ну, вдруг твоя собачка перепутает его с мешком корма.
Видеооператор неудовольственно цокнул и уставился в землю, пока остальные смеялись.
Справа показалось болото. Мы остановились у подножия обрыва и фонарями освещали трясину, разглядывая предметы, плавающие на поверхности.
От болота исходили испарения, и даже до нас долетал жар. Вся поверхность водоема была покрыта серо-зеленой зловонной трясиной. Берега сплошь усыпали мусорные мешки, они возлежали на песке словно отдыхающие у моря люди. Казалось, будто весь город скидывает сюда отходы своей жизнедеятельности.
Вдоволь налюбовавшись унылой картиной, мы двинулись дальше, и вскоре добрались к месту назначения. Город утопал в вечернем сумраке. Ни в одном из домов не горел свет, не было гуляющих людей, родителей с колясками, ни единого животного не наблюдалось на этих пустынных улицах, сколько бы мы не осматривали ландшафт из-под