Черно-белое кино. Сергей Каледин
треть века. Садовое товарищество наше пролетарского происхождения – все друг другу врут, завидуют, перегрызлись в кровь, а у нас разлюли малина… Ни на меня, ни на свою многоярусную родню она ни разу не повысила голос, а если вдруг и возопит: “Куда, пропадла?! Убью, сучара!..” – это на животный мир – курей, кошек или свинью Клаву, которые, видимо, что-то нарушили в ее огороде. Врать она брезгует, завидовать не умеет, вечером у забора, где основное наше общение, сетует: “Что ж они все заврались напрочь!.. Ведь это ж не упомнишь, где, кому, что наплел, а если собьесся потом – сраму-то!..”
– Что-то Фроси давно не видно? – Кошки Тамары Яковлевны столуются и у нас.
– Всю зиму с Васькой гуляла, теперь опросталась, котят попрятала, знает: пока слепые, я их купаю, а уж за ручку приведет – пусть живут. Прививку ей буду делать от беременности или Ваську ампутировать.
Когда-то она топила очередное поголовье, зарыла, утром услышала писк. Расколупала могилку – один живой. Теперь любимец. У Васьки с возрастом черный мех стал рыжеватый, как старый крашеный котик. Никакой кастрации она ему, разумеется, делать не будет и Фросю любезную не станет беспокоить. Вечерами она воркует с ними елабызным голосом: “Кисонька, девонька, мальчик усатый, пошли баиньки”. Как-то Фрося потерялась, Тамара Яковлевна переполохала всю округу: “Кто найдет серую кошечку в положении, дам денег”. Ее завалили котами всех мастей, среди них отыскалась и отощавшая Фрося.
Центровая ее проблема – Клава. На восьмидесятипятилетие Тамаре Яковлевне подарили живого поросенка, зарезать руки не дошли; теперь Клава – член семьи, второй год бродит по грядкам, похрюкивает, дети на ней катаются.
А Тамара Яковлевна сокрушается: “Ее не резать, ей боровка надо – петелька вон красная: гуляет… ”
Свинку она назвала в память единственной подруги, покинувшей ее недавно. Клавдия Ильинична была культовым непререкаемым авторитетом для Тамары Яковлевны, ибо судьба Клавдии была значительнее ее собственной. Если Тамара Яковлевна в школу три года все-таки ходила, но работала дворником, то Клава без единого класса образования была старшим товароведом, сидела при Сталине как враг и вредитель, водила машину, играла на баяне и гитаре собственные песни, в молодости была красавицей – пережила четырех мужей (последний скромно повесился в шкафу, о чем Клава говорила с гордостью); родственников презирала за бессмысленность их существования. Умирала она на даче в одиночестве, ходила за ней только Тамара Яковлевна. На ночь Тамара Яковлевна селила у нее Фросю, но Клава кошек не любила, Фрося это чувствовала и мышей не ловила. Тамара Яковлевна печалилась, что “по живой еще Клаве мыши бегают”, а Клава ругала подругу, что Фрося на крыше рвет когтями рубероид.
На сегодняшний день Тамара Яковлевна всех любит равно, но преференции – племяннику Сереге, у него болезнь Дауна. Тамара Яковлевна пасет его с детства. Родители Сереги в Москве с другими детьми-внуками, нормальными. Серега должен был помереть давным-давно, но за ним такой уход – живи – не хочу. Со спины нас часто путают: он тоже лысый и также ставит ноги елочкой,