Всем бедам вопреки. Майя Бэнкс
на него, на его рот, и снова облизнула губы.
Ах, черт!
Его плоть была тверже стали. Он переменил позу, не желая встревожить ее, но с каждой минутой все яснее осознавал, что эта прелестная, неотразимая красавица находится в его объятиях. Красавица, которой он обещал, что не осуществит их брак сегодня.
Идиот.
Он же может посадить ее на коня перед собой, и она не испытает ни малейшего неудобства.
Но в этом случае он всю дорогу будет испытывать адовы муки.
Кэлен вздохнул и приготовился к ночи терзаний.
Нет, он не овладеет ею, но и не позволит спать в ее комнате.
Его братья никогда не проводили ночей отдельно от жен. Он не даст им причин усомниться в своей мужской силе.
Она нерешительно прижалась губами к его губам. Легкое прикосновение, но его словно ударило молнией. Он горел так, словно его бросили в огонь.
Понадобился весь его самоконтроль, чтобы не бросить ее на кровать. Не зацеловать до умопомрачения. Его терпение и желание не испугать ее, было одним их самых глупых решений.
Она немедленно отстранилась, широко раскрыв глаза и медленно краснея. Ее рука скользнула по его груди, плечу. Взгляд был настороженным, словно она ожидала, что он укусит ее за то, что посмела его коснуться. Иисусе, да он вот-вот начнет молить ее коснуться!
Она провела пальцами по его шее и осторожно припала к губам. На этот раз поцелуй длился немного дольше. Она обвела его губы языком. Сладчайшая мать Господня, она его убивает!
Рионна нетерпеливо заерзала и прижалась к нему еще сильнее, не отрывая губ.
Волна сладострастия вновь накрыла его с головой, но он держался, не желая лишаться сладости ее поцелуя. Несмотря на повадки воина и попытки вести себя подобно мужчине, она была невинной и заслуживала нежности и любви, которые он может ей дать, хотя, видит Бог, его произведут в святые, прежде чем все это осуществится.
– Поцелуи не так уж неприятны, – прошептала она.
– Ты права, девочка. Кто тебе сказал, что это неприятно?
Она чуть отстранилась и затуманенными глазами взглянула на него.
– Никто. Я никогда еще не целовалась. И поэтому не знаю, как это делается.
Он едва не застонал. Конечно, очень лестно, что он первый, кого она целует, – при условии, что это правда, – и хотя такую невинность можно изобразить, чего она надеется этим добиться? Нет, он дал волю воображению, что вряд ли справедливо по отношению к жене.
Но она сказала, что не умеет целоваться! Вздор! Девчонка – прирожденная обольстительница и целовала его со смесью чувственности и наивности, вызвавшей в нем столько противоречивых эмоций, что он был совершенно ошеломлен.
– Думаю, ты все делаешь правильно, – пробормотал он, – но на всякий случай неплохо бы еще потренироваться на мне.
Ее трясло от нервного смеха, звучавшего в его ушах звоном серебряных колокольчиков.
– Поцелуи – это удивительно хорошо, если все делать как следует, – заметил он, пытаясь припомнить, когда в последний раз наслаждался чем-то сладостным вроде простого поцелуя.
– Как