Холодный огонь. Дин Кунц
силах.
– У вас интересное имя, – возобновила разговор Холли.
– Джим?
Он над ней подшучивал.
– Айренхарт – «железное сердце». Похоже на прозвище индейского вождя.
– Было бы неплохо, окажись в моих жилах кровь сиу или апачей. Это придало бы мне ореол таинственности. Но должен вас разочаровать: Айренхарт – всего лишь английский вариант немецкой фамилии Айзенхерц.
Машина выехала на Восточную автостраду и быстро двигалась к повороту на Киллингсворт. Через несколько минут они будут в аэропорту. Такая перспектива не радовала Холли. Она была репортером, и большинство ее вопросов так и остались без ответа. И, что еще более важно, Холли была женщиной, и впервые в жизни она встретила такого мужчину, как Джим Айренхарт.
Она быстро прикинула, не поехать ли в объезд и тем самым в два раза удлинить дорогу. Джим не знает города и вряд ли заметит ее хитрость. Но потом ей пришло в голову, что дорожные знаки уже сообщили о приближении к аэропорту. И, даже если Джим не обратил на них внимания, в ярко-синем небе невозможно не увидеть белые силуэты самолетов, которые один за другим взлетали и шли на посадку.
– И чем вы занимаетесь у себя в Калифорнии? – нарушила затянувшееся молчание Холли.
– Радуюсь жизни.
– Я имела в виду, кем вы работаете?
– А как вы думаете?
– Ну… во всяком случае, не библиотекарем.
– Почему вы так думаете?
– В вас есть что-то таинственное.
– А разве библиотекарь не может быть таинственным?
– По крайней мере, я таких не встречала.
Она неохотно свернула с шоссе на дорогу, ведущую к аэропорту.
– Может, вы из полиции.
– Значит, я похож на полицейского?
– У настоящих полицейских стальные нервы.
– А я-то считал себя простым и общительным. Вы думаете, у меня стальные нервы?
– Я хотела сказать, вы очень уверены в себе.
– И давно вы на репортерской работе?
– Двенадцать лет.
– Все время в Портленде?
– Нет. Здесь я около года.
– А раньше где приходилось бывать?
– Чикаго… Лос-Анджелес… Сиэтл.
– Любите журналистику?
Поняв, что Джим перехватил у нее инициативу, Холли ответила:
– Послушайте, это все-таки не игра в вопросы и ответы.
– Что вы говорите! Выходит, я ошибался.
Похоже, этот разговор его по-настоящему забавлял.
Холли почувствовала свое бессилие перед его непонятным, вызывающим раздражение упрямством. Ей не понравилось, что Джим сумел подчинить ее своей воле. Впрочем, он не имел злого умысла, и обманщик из него был неважный. Он не хотел, чтобы кто-то копался в его делах, и Холли, которая в последнее время все чаще задумывалась о праве журналиста вмешиваться в чужую жизнь, в глубине души сочувствовала ему. В конце концов ей не оставалось ничего другого, как рассмеяться.
– Победа за вами, поздравляю!
– Вы неплохо