Один день. Дэвид Николс
мнение ее сильно беспокоило, хотя ей и стало любопытно, когда она стягивала платье, не смотрит ли он в ее сторону. Как бы то ни было, Эмма не без удовольствия заметила, что сам он надел длинные плавки-шорты. А то ей точно было бы не вынести целую неделю в компании Декстера и его обтягивающих плавок из лайкры.
– Извините, вы случаем не девушка с Ипанемы[18]?
– Нет, я ее тетушка. – Она села и стала намазывать ноги солнцезащитным кремом, стараясь, чтобы жирок на бедрах при этом не трясся.
– Это еще что? – спросил он.
– Крем с фактором тридцать.
– Могла бы просто накрыться одеялом.
– Не хочу сгореть во второй день.
– Похоже на краску для забора.
– Я к солнцу не привыкла. Не то что ты, путешественничек. Поделиться?
– У меня аллергия на солнцезащитный крем.
– Какой же ты противный, Декстер.
Он улыбнулся и продолжил наблюдать за ней через темные очки. Когда она поднимала руку, ее грудь под черной тканью купальника тоже приподнималась, и над эластичной полоской выреза появлялся валик бледной мягкой плоти. Было в ее жесте, в том, как она наклоняла голову и убирала волосы, намазывала шею кремом, что-то, из-за чего он почувствовал приятное головокружение – верный спутник сексуального влечения. Боже, подумал он, еще восемь дней рядом с ней. Купальник был с открытой до поясницы спиной.
– Давай помажу спинку, – предложил он. – Ты же не хочешь обгореть.
Такой старый и банальный заход, как «давай помажу спинку», был ниже его достоинства, поэтому он решил преподнести это как заботу об ее здоровье.
– Давай. – Эмма подвинулась и села между его ног, поджав свои ноги и склонив голову на колени. Декстер начал наносить крем; лицо его было так близко, что она чувствовала его дыхание на шее, а он ощущал исходившее от Эммы тепло. При этом оба очень старались делать вид, что ничего сверхъестественного не происходит и всё это никак не является вопиющим нарушением правил номер два и номер четыре, предписывающих не флиртовать и не оголяться.
– Глубокий вырез, – проговорил он, проводя кончиками пальцев по ее пояснице.
– Хорошо, что я не надела его задом наперед! – отшутилась она. Последовала минута тишины, в течение которой оба думали об одном: боже, что же я делаю, боже, что же я делаю.
Желая разрядить обстановку, она положила руку на его щиколотку и подвинула его ногу к себе:
– Что это?
– Татуировка. Из Индии.
Она потерла рисунок большим пальцем, будто пытаясь стереть.
– Побледнела немного, – прибавил он. – Это инь и ян…
– А похоже на дорожный знак.
– Это идеальный союз противоположностей.
– А по-моему, запрет на превышение скорости. Носи лучше носки.
Он рассмеялся и положил ладони ей на спину, поместив большие пальцы в ямочки под лопатками. Секунду они сидели неподвижно.
– Ну вот, – бодро произнес
«Девушка с Ипанемы» – одна из самых известных композиций в ритме босанова.