Ричард Длинные Руки – король. Гай Юлий Орловский
переспросил я в тревоге. — Вы все с ума посходили. Где она сейчас? Я хочу прямо сейчас задушить ее собственными руками!
Он, отставив кубок, правда уже пустой, с готовностью поднялся, учтиво поклонился.
— Ваше высочество, она с утра ведет прием.
Я спросил с тяжелым сарказмом:
— Послов?
— И послов тоже, — ответил он, — но по большей части местной мелочи… Все-таки у нас армия, равновесие в королевстве нарушено, то и дело происходят некоторые… я бы не назвал их бесчинствами, а так, пустяковые эксцессы…
— Например?
— То таверну разнесут, — объяснил он, — то городишко какой сожгут, то чью-то дочь от знатных родителей умыкнут…
Я рыкнул:
— А почему не, скажем, Клемент разбирается?.. Ладно, сам знаю, он всех поубивает для торжества справедливости. А вы, граф?
Он ответил с достоинством:
— Я же вице-канцлер вашей милостью, как я могу?.. У меня другие дела. Хотя пока еще и не понял, какие… Так вы идете, ваше высочество? Или же в благородной задумчивости…
Я наконец отставил кубок и поднялся.
— Идемте, граф. И не вздумайте меня хватать за руки! Это будет государственная измена, предупреждаю по своей непонятной доброте.
По роскошным и празднично освещенным залам барон Герберт Оберштайн, явно исполняющий роль секретаря, хотя и непонятно почему и с какого перепугу, ведет за собой богато и со вкусом одетых лордов, полных еще не спеси, но осознания своей значимости и могущества.
Я остановился и придержал Альбрехта, наблюдая, как у входа в малый кабинет их встретил слуга в одеждах королевских цветов, поклонился и сказал негромко:
— Она вас примет.
Сэр Герберт обернулся к лордам.
— Минутку, я представлю вас.
Я подумал с одобрением: хорошо, обходимся без церемониймейстера. Правда, теперь поневоле…
Сэр Герберт исчез на несколько мгновений за дверью, затем вышел с сияющим лицом и гордо объявил:
— Ее светлость принцесса Аскланделла Франкхаузнер, дочь императора Вильгельма Великолепного!
Через широко распахнутые двери я видел Аскланделлу, стоит ровно и величественно, за нею три скромно, но с богатством одетые фрейлины, я узнал мордочки Джоанны, Хайдиллы и Рианеллы.
Аскланделла хороша, на этот раз ее голова, как дивный цветок, поднимается на тонкой шее из высокого кружевного веера воротника, лицо смотрится еще изящнее, хотя куда уж больше, над чернющими бровями нависает копна блестящих, как воронье крыло, волос.
Вообще она показалась мне дивным цветком, ярким и непривычным для тех, кто привык к ромашкам да лютикам, а еще к клеверу, который так обожают кони.
Сэр Герберт поклонился ей и сказал торжественно:
— Ваше высочество, послы из королевства Тер-Овенс!
Он еще раз поклонился, уже в сторону двери, одновременно протянутой рукой плавно показывая послам, что да, могут войти, бить не будут.
Оба лорда прошли под высокой аркой, разом снимая шляпы с перьями, грациозно и с явным удовольствием