Голос Незримого. Том 2. Любовь Столица

      И началася жизнь иная

      Здесь в чистой и пустой светлице —

      Без папирос, газет и чая, —

      Но чудная, как небылицы!

      Все дни светлы, как день единый!

      В окне – лишь небо да сугробы,

      Что хлебы пышной нежной сдобы,

      Да серебристые рябины…

      Мелькнет лазурный хвост сорочий

      Иль беличий златистый хвост —

      И день прошел… А ночи, ночи!

      Все в гроздах крупных бледных звезд.

      Все дни светлы, как день единый!

      К колодцу ходит Василиса

      С склоненной шеей лебединой

      И с мягкою походкой лиса.

      А в розовый морозный вечер

      Справляет службу, псалм читая,

      Подручник пестрый расстилая

      И тепля золотые свечи.

      Творит начал, метанья, отпуск…

      И видится в дверях порой

      Платок, повязанный на роспуск,

      Иль черный сарафан с каймой.

      Великодушный, откровенный,

      Со староверами своими

      Борис сдружился постепенно —

      Беседовал, работал с ними.

      Ему уж нравились обряды

      Их веры вековой уставной,

      Старинной жизни ход исправный,

      Былые плавные наряды…

      И, вольнодумец! брал Псалтирь он

      И Апокалипсис читал,

      Где синеперый реял Сирин,

      Где алый Алконост витал.

      Любил он промысел их сканный

      С посеребреньем, позолотой, —

      Солонки, ларчики, стаканы

      Сквозной финифтяной работы.

      Любил, как пахнет ладан росный,

      Как пахнет розовое масло,

      Лампаду, что в углу не гасла,

      Обед обильный, вкусный, постный.

      Врозь ел и пил он постоянно,

      И, по привычке не крестясь,

      С крестовой ложкой деревянной

      Садился всё же кушать князь.

      Он не скучал. Живой и пылкий,

      Здесь, близ земли, в уединенье,

      Охотничьей старинной жилки

      Почувствовал он пробужденье.

      На лыжах липовых скрипящих,

      Со старой ржавой одностволкой,

      Он под зеленой хвоей колкой

      Блуждал в душистых, мшистых чащах.

      Следил седых, косых зайчишек

      В излогах прихотливый бег

      И розовых смолистых шишек

      Паденье мягкое на снег.

      Он понял родины красоты

      И любовался с гор и скатов

      В который раз! быть может, в сотый

      Явленьем пасолнц и закатов:

      Игранием столбов багровых,

      И настов зыбью голубою,

      И изумрудной городьбою

      Лесов еловых и кедровых.

      В красе той белой лебединой

      Он понял женские черты

      И нес в ложбины и долины

      Мужские