Город на холме. Эден Лернер
я сидела как на иголках и ждала вечера, когда я наконец останусь одна и смогу позвонить Шраге. Бедная мама, она заваливала меня подарками, а все чего я хотела, это чуть-чуть больше уважения. Но что я могу сделать, если в ее поколении не принято уважать право другого человека быть самим собой. Вот и Томкины родители туда же. Уже в аэропорту мама сунула мне в руки архивного вида кожаную папку на молнии.
− Мне это отдали на прошлом хансике. Это часть семейного архива. Почитай, тебе интересно будет.
Вернувшись в отель, я не раздеваясь села на кровать и стала дрожащими пальцами набирать его номер. За роуминг с меня, конечно, сдерут три шкуры, но мне было все равно. Деньги дело относительное, а счастье слышать его голос − абсолютное.
− Малка, это ты?
− Я.
− Ты в безопасности?
Какая может быть безопасность, когда я не с ним рядом.
− Главная опасность миновала, – отшутилась я. – Белоголовый орел улетел обратно в Техас. А ты где?
− У гверет Моргенталер.
− Почему вдруг?
− Потому что отец заявил, что с меня станется принести в дом хамец[48] и тем самым ввести в грех всю семью.
− А ты?
− А что я? Помог матери и Бине с уборкой и с наслаждением слинял.
Я думаю, что большую часть предпасхальной уборки сделал именно он, а какая это каторга, я хорошо помню по Махон Алте. Стоит ли говорить, что его отец в этом направлении пальцем о палец не ударил. Может быть, исключительно из чувства протеста, но Шрага был серьезно сдвинут на чистоте и порядке. Я была готова сгореть со стыда, когда он драил полы у меня на кухне и в ванной, а уходя, по-военному быстро заправлял кровать, на которой мы только что занимались любовью.
− Тебе привет от гверет Моргенталер.
− И ей тоже. – тепло улыбнулась я в телефон.
Лично знать гверет Моргенталер я чести не имела, но по рассказам Шраги достаточно ее хорошо представляла. Боевая, образованная и мыслит нестандартно. Иметь такую свекровь одно удовольствие. А вот родную мать Шраги я в этом качестве представить себе не могла. За полгода моего знакомства с семейством Стамблер, она даже ни разу не поинтересовалась, как идет реабилитация ее детей, не задала мне ни одного осмысленного вопроса.
− Малка… Я должен кое-что тебе сказать.
Тон не предвещал ничего хорошего.
− Что такое? – спросила я как можно нейтральнее.
− Ходят слухи, что на выселение людей из Гуш-Катифа бросят армию[49], но еще не ясно, резервистов или регулярные части.
Господи, а я уже испугалась.
− Я не буду этого делать. Я всегда старался быть хорошим гражданином своей страны и дисциплинированным солдатом. Видит Бог, старался. Но этот преступный приказ я выполнять не собираюсь. Не стоило менять одно гетто на другое, чтобы за меня принимали решения что морально, а что нет. Это я всегда буду решать сам. Если ты узнаешь, что я отдан под трибунал, то это потому, что отказался выгонять
Хамец (ивр.) – квасное. В течение семи дней Песаха в еврейском доме нельзя иметь ничего из заквасившегося теста.
В августе 2005-ого правительство Израиля эвакуировало еврейские поселения из Газы. Это сопровождалось массовыми акциями протеста и гражданского неповиновения.