Рождественские рассказы зарубежных писателей. Отсутствует
ящиков французского чернослива. Нужно было видеть нетерпеливую, в ожидании праздника, суетливость покупателей: как угорелые, торопились они исполнить свои покупки, сталкивались друг с другом в дверях, зацепляясь корзинами; выбежав из лавки, многие снова возвращались взять забытые второпях покупки, делали много других подобных ошибок, ни на минуту не теряя, однако, своего праздничного настроения. Сам торговец и его приказчики смотрели такими свежими и бодрыми молодцами, что ярко вычищенные медные сердечки, которыми застегивались сзади их фартуки, можно было принять за их собственные сердца, выставленные напоказ всем и каждому.
Но вот с колоколен раздался благовест, созывавший добрых людей в церкви, и на улицах появились толпы богомольцев в лучших нарядах и с радостными лицами. В то же время из всех переулков, безымянных тупиков и закоулков потянулся бесчисленный люд, несший к пекарям свои обеды. Видно было, что дух интересовался этими любителями попировать, так как, поместившись со Скруджем в дверях одной пекарни, он приподнимал покрышку с их ноши и кропил на их обеды из своего факела. Это был какой-то необыкновенный факел. Раз-другой носильщики обедов вступали в перебранку, тогда дух кропил их из своего факела, и мгновенно возвращалось к людям доброе расположение. «Стыдно ссориться в такой праздник», – тут же говорили они.
Вот смолкли колокола, и пекарни закрылись; но как будто все еще носился призрак этих обедов, и продолжение их стряпни виднелось на оттаявшем пятне сырости над каждой печью пекарни; даже мостовые перед ними дымились, будто кипели самые камни.
– Нет ли какой-нибудь особой силы в той влаге, которой ты кропишь из своего факела? – спросил Скрудж.
– Как же. Это моя собственная сила.
– И на всякий сегодняшний обед оказывает она свое действие? – спросил Скрудж.
– На всякий, если он предлагается от доброго сердца, а в особенности на обед бедняка.
– Почему же в особенности на обед бедняка?
– Потому что он больше в ней нуждается.
По-прежнему оставаясь невидимыми, они направились далее в предместье города. Чудесный спутник Скруджа отличался удивительной способностью (которую Скрудж заметил, еще когда они были с ним у пекарей) приспосабливаться, несмотря на свой гигантский рост, ко всякому месту: под низкой крышей он помещался так же непринужденно и свободно, как и в высоком зале.
Может быть, он повиновался велению своей доброй, великодушной природы и своему расположению ко всем бедным людям, направившись прямо к конторщику Скруджа. А с ним пошел и Скрудж, держась за его платье. Перед входом дух, улыбаясь, остановился, чтобы окропить из своего факела жилище Боба Крэтчита. Подумайте только! Боб получал всего пятнадцать шиллингов в неделю, а дух настоящего Рождества благословлял его скромное жилище!
Вот поднялась со своего места мистрис Крэтчит, жена Крэтчита, одетая бедно в дважды перелицованное