Веха. Владимир Павлович Песня

      Веха!

      Начало пути!

      Часть девятая!

      Как я уже говорил, лето было гнилым, зато река поднялась, и пруд наш тоже наполнился до предела, но рыба стала появляться только в конце лета, да и то мелочь.

      До нас доходили слухи о повальном голоде в Поволжье, где вымирали целые деревни. Прошёлся голод собственно по всей стране, но такого голодного мора, как там, не было нигде. Я хорошо запомнил ту женщину, Марфу с дочерью, которые забрели к нам, что их и спасло. По крайней мере, именно тогда, а как сложилась их дальнейшая судьба, никто из нас не знал.

      Тридцать третий год тоже предстоял явно не лёгким. Урожай снова был практически уничтожен, хоть и собрали зерновых на этот раз больше, чем в прошлом году. Зато картошка уродила очень плохо. Засыпав на семена, мать ужаснулась. Было понятно, что не хватит даже и до середины зимы, а это значило, что надо было экономить изначально. Кроме всего прочего ещё предстояло ожидать продразвёрстку, и что останется после этого, никто не знал.

      Хорошо хоть сена припасли, да овса отец затаил с избытком. Зерно он закопал сразу, оставив небольшую часть, чтобы показать проверяющим, что у самих крохи. Детство наше как-то затушевалось, превратившись в тягучие, трудовые будни. Никто не смотрел, сколько тебе лет, и гнали на поля с особой жестокостью. Нам было обидно, но потом, повзрослев, мы осознали, что другого выхода тогда не было и, чтобы выжить, надо было трудиться везде, забыв о сне и покое.

      Отец всегда вечером говаривал. – Нечего ныть! Зима придёт, и будете отдыхать! Она, ведь всех подровняет, и дай Бог, чтобы все выжили!

      Осень как-то не подошла, а навалилась на всех какой-то тяжёлой, смрадной тревогой. Мы снова сделали всё как всегда, припутив птицу и скотину, оставив снова только одну корову, лошадь, с десяток курей и одну свиноматку. Всё остальное было разделано, и уложено в ящики, хорошо просолено. Также затарили бочонки с солениями огурцов, зелёных помидор, и капусты с яблоками, коих в этом году было много. Мы, детвора, отъелись их до того, что начали страдать с животами.

      Как ни странно, но в этом году к нам в деревню вообще не приезжали за, так называемыми, излишками. Вероятно, посчитали, что после такого лета, делать в деревне нечего. Это нас и спасло! Мать молилась тихонько в своей комнате, когда в доме не было отца. Он запрещал маме это делать, хотя понимал, что всё было бесполезно. Она и в церковь ходила по праздникам, вернее её возил отец, якобы на ярмарку, в Супрягино, где она и посещала церковь. Из-за этого у Василия тоже были проблемы в партийном комитете.

      В середине ноября месяца, мы решили проведать Александра с Марией, а заодно привезти им продуктов.

      В гости мы поехали все, кроме Шурки, которая снова осталась с Александрой. Родители набрали всяких подарков в виде пары разделанных гусей, огромного куска сала, мешка картошки, и всяких овощей. Самое интересное было в том, что погода наконец-то смилостивилась, и выглянуло солнце. Даже было тепло относительно этого времени года. Обычно к середине