Дети трубопроводов. Юмористический роман абсурда. Александр Николаевич Лекомцев
Наверное, билеты на некоторые общественные мероприятия не совсем удачливые люди, конкретно, дети трубопроводов могут оплачивать в кредит или за счёт благотворительных фондов.
– Может быть, это и справедливо, – заметил Друков. – Хоть что-то для людей… Но, конечно, на всём погреют руки олигархи, чиновники и разного рода прихлебатели.
– А как же ещё? Не всё же ведь ненасытному народу пользоваться богатствами страны. Надо немного отстегнуть и олигархам и нашим, и вашим… то есть ихним. Но что будет завтра, сейчас никому не ведомо.
– Но мне бы не хотелось, чтобы Хэллоуин стал большим городом.
– Странно. Но почему, Денис Харитонович?
– Потому, что город, где будет проживать более полумиллиона жителей, уже можно считать неуютным и некомфортным для нормальной жизни. А Хэллоуин явно будет больше… Кстати, это не моё мнение, а целого ряда, как раз, уважаемых зарубежных исследователей. Пусть уж наша замечательная столица Труба с её неповторимым народом увеличится ещё в несколько раз, чтобы, наконец-то, войти в число мировых рекордсменов и остаётся там, где она и находится. Так-то, Римма Афанасьевна.
Немного подумав, она, всё же, согласилась с убедительными доводами иностранных учёных. Всякого и разного рода и вида творение должно и располагаться, как раз, в том месте, где появилась на свет. Потом будет проще поинтересоваться, почему, что и как. Найдутся ведь нытики из разных партий и кланов, которые непременно начнут стонать, наперекор великому множеству двуногих флюгеров: «Мы полагали, что здесь материализованный полёт в светлый завтрашний день, а получается, что, всего лишь, традиционно устоявшаяся… канитель».
Но флюгеры переориентируются быстро. Куда подует ветер перемен, в ту сторону и они повернут свои алюминиевые и фанерные головы. Сегодня они – члены одной партии, завтра – другой, а со временем – всего лишь, скромные мещане.
– Нам, особенно, творческим людям, – пояснил Друков, – необходимы воля и простор. К примеру, настоящая сельдь ощущает себя полноценной рыбой только в океане, но ни в коем случае не в бочке вместе с её круто засоленными родственниками.
Ничего не скажешь. Друковым был приведён убедительный довод, с которым уже на планете Земля мало кто сможет поспорить. Впрочем, Господь знает, что делает. Если он что-то и консервирует, то на потом или… на всякий случай. Ведь можно карать или миловать всё, собранное в кучу, одним махом. Но постоянно миловать, вроде бы, не совсем хорошо и справедливо.
На том Дениска и простился с Курдюминой. Правда, не сразу. Пришлось ему пойти на некоторые уступки. На углу фешенебельного здания, прижав Римму Афанасьевну к двери чёрного входа ответственный и серьёзный скульптор и поэт в стоячем положении произвёл два половых акта, которые таковыми можно было назвать только условно. Просто где-то и что-то помусолил, но, естественно, и оросил и что-то мясистое, заметно увеличенное. Всё-таки, наблюдались же до этих соитий совершенно другие, более продуктивные мгновения счастья и неуёмной радости.
А