Мертвые сами знают отчего. Сергей Арно
бросился на покойников.
Покойники вдруг взвыли жуткими голосами и кинулись по лунной дорожке наутек. Впереди, обгоняя всех, мчался одноногий – опираясь на костыль, он делал гигантские скачки; на длинных ногах, как на ходулях, летел полковник в развевающемся плаще; маленький человек в очочках бежал вприпрыжку, напоминая своим ритмичным бегом какую-то музыкальную мелодию: раз, два, три, раз, два, три… Они неслись прочь, визжа от ужаса, а за ними, как индеец с осиновыми кольями, мчался Виктор.
Валерий Петрович, держа в руке крутящуюся рамочку, стоял, с ужасом глядя вслед удаляющейся компании. Потом повернулся и побежал в обратную сторону.
Глава 2
Сам знаешь отчего
В Петербурге стояла пора самого темного и холодного времени, когда рано смеркается, а днем солнце появляется редко. Резкий ветер дул с Невы, было холодно и промозгло, грязный снег лежал под ногами кашей.
Титулярный советник Григорий Иванович Зенкин, шедши со службы из департамента образования, остановился напротив Исаакиевского собора; глядя вверх, поднял руку ко лбу, намереваясь осенить себя крестным знамением… Но не успел: под ноги ему откуда ни возьмись вдруг бросилась крохотная мерзкая старуха в капоре и с мешком за плечами. Григорий Иванович отступил, нога соскользнула с булыжника мостовой, и он чуть было не упал.
Титулярный советник, чертыхнувшись, огляделся, ища мерзкую старуху, но нигде ее не увидел. На другой стороне улицы, несмотря на мерзостную погоду, чинно прохаживался городовой. Мимо, грохоча колесами по булыжной мостовой, проехала коляска, а невдалеке пробежала мокрая собака, чем-то, впрочем, похожая на старуху.
Григорий Иванович сплюнул по обыкновению через левое плечо трижды, хотел перекреститься, но почему-то не стал делать этого, а заспешил к дому. Жил он на Галерной улице в меблированной комнате, из окна которой были видны краешек самого двора-колодца да кусочек неба, всегда, правда, пасмурного.
Перейдя Исаакиевскую площадь, он поворотил в сторону Невы. Тут повстречался ему слепой мужик, громко стучавший по поребрику палкой. А когда, дойдя до Галерной, свернул за угол, столкнулся с хромым стариком и чуть не уронил его на мостовую. Нехорошее что-то почудилось ему в этих встречах, и он на всякий случай снова сплюнул через левое плечо.
Служил Григорий Иванович самым ничтожным чиновником, получал жалованье небольшое и чина был незначительного, а в силу происхождения и не рассчитывал на большее. Как шутили товарищи, «вечный титулярный советник». Хотя к своим без малого сорока годам ему, как всякому благообразному гражданину, надлежало жениться и обзавестись семейством, но он этого делать не спешил, а, будучи человеком бережливым, предполагал поначалу скопить нужный капиталец, а уж после думать о семье. От этого все дни он проводил в воздержании и только в праздник мог позволить себе излишества.
Всю дорогу до дома странное беспокойство терзало его душу. Кутаясь в старенькую свою шинель, Григорий Иванович озирался, словно кто шел за ним следом… а как будто даже и шел,