Прометей. Владимир Гелиевич Хохлов
Эта точка стремительно начала расти, охватывая все новые области его головы, путая редкие, ничего незначащие мысли и звенящую тишину. Когда тупая пульсирующая боль добралась до его глазных яблок, он различил свет, красный свет, полный темно-фиолетовых пятен.
Он вспомнил, что у него есть глаза и попробовал открыть их. И сразу увидел, где- то вверху, лицо демона. Кроваво-красная маска с выкаченными глазами. Демон что- то кричал ему, при этом беспрерывно поворачиваясь и стреляя из своей винтовки. Он вспомнил имя этого нечистого духа. Его звали Джон Мэнсон. Второй номер в минометном расчете, которым командовал Билл. Память возвращалась к нему толчками, память приходила вместе с болью. И он вспомнил все, что было до того, когда вспухшие взрывы из песка вперемежку со всполохами огня пожрали грузовик, их смену в нем, и несколько минометных позиций.
Сержант вспомнил, что он в Ираке. Тонкая грань войны и хрупкого мира была уже надломлена, и богатые саудиты почти в открытую снабжали армию «борцов за свободу и религию» деньгами. Деньги превращались в оружие, в живую силу, в настоящую армию фанатиков, и именно фанатизм этих людей сводил к нулю все усилия ребят из Вашингтона с большими звездами на погонах. Подобное начинало напоминать Вьетнам…
Все эти мысли появились в голове сержанта, как только в поле его зрения попала голова капрала Хендрикса. Бледное, с легкой синевой обескровливания лицо, почему- то чистое в этой адской пыли, и аккуратный срез, из которого торчали красные нити артерий, вся остальная часть капрала – отсутствовала. Так странно, никаких чувств, лишь мысли о долбанной параллели между Ираком и Вьетнамом и мысли о том, что Хендрикс, этот умник, бывший курсант неудачник из «Военной академии береговой охраны», наконец- то заткнулся со своим дерьмом о политике и политиках, которое он ушатами выливал на сослуживцев.
Что- то чувствительно ударило его по плечу, немедленно отозвавшись фейерверком боли в голове.
– Сержант! Сержант! Тащи сюда свою задницу, если не хочешь подохнуть в ближайшее время! – первые слова, которые дошли до сознания Билла.
Мыча что-то нечленораздельное, сержант морской пехоты Билл Хопкинс с трудом подняв винтовку, влез на бруствер и сквозь красные круги в глазах разглядел бывшую позицию.
Развороченные мешки с песком и искореженная труба миномета являли собой жалкое зрелище, некое кровавое месиво, отдаленно напоминающее человеческое тело без головы было идентифицировано сержантом как останки капрала Хендрикса, голову которого он видел на дне воронки, где недавно и сам пребывал в полном беспамятстве.
Сержант с трудом подполз к изрыгающему проклятия Мэнсону и спросил хриплым голосом:
–Где лейтенант?
–А, черт его знает, где эта задница в погонах – прокричал ему в лицо Мэнсон, и тут же развернувшись, остервенело начал стрелять короткими очередями через шоссе, прямо в полосу дыма на той стороне дороги. Стреляя, он словно молитву повторял одно единственное слово: – Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо…!
Смрад, в котором