Аромат земляники. Свежов и Кржевицкий
Правда, наших пакетов не хватило, и часть костей, чтобы они не потерялись, пришлось положить сверху. Никитос сообщил о них «куда следует». Надеюсь, что уполномоченная организация не побрезговала немцами, ведь всю тяжёлую и грязную работу мы проделали сами, а им осталось только забрать.
Потом у нас были ещё наши «верховые» бойцы, оставшиеся там, где их настигла смерть. Да, я держал в руках человеческие черепа – чувство при этом странное и манящее. Видел, как скелет обнимает винтовку. Однажды на лесной опушке мне попался военный ботинок с костями ступни – а вокруг от войны ни следа. Было одно санитарное захоронение, которое мы трогать не стали. Честно скажу – мы не видели в этой «самодеятельности» смысла и, покрывая собственную лень, доверили работу «официалам». А потом проверили – они, конечно, схалявили, отработав для галочки, и многое пропустили. Пусть это будет на их совести, но мы их ненавидим не за это.
В общем, многое было после. Надеюсь, будет ещё больше. Только теперь в этом деле мне надеяться, кроме как на себя самого, на удачу и Бога, больше не на кого. В конце концов – одиночка всегда прав…
***
Он великий фотограф – не просто мастер своего дела, а настоящий талант. Он может сделать красивый снимок кого и чего угодно: от дымящейся за бетонным забором помойки и бомжа в стоптанных кедах до стройных ножек на шпильках выходящих из дорогого авто его отделяет одна лишь фраза – «Снимаю!». Его не прогнул век высоких технологий – плёночная «зеркалка» его излюбленное оружие, и если оно заряжено чёрно-белой «Фуджи», то держись!
Он человек с тысячей прозвищ. В узких кругах известен, как Гриша «Как угодно» и Гриша «Невпопад». А вот известное «Гриша «шесть на девять» не прижилось. Такие довольно необычные погоняла он получил за две характерные особенности своей творческой натуры. Во-первых, на все просьбы, приказы, пожелания и благодарности он отвечал стандартным «как угодно». При этом и между собой мы тоже называли его как угодно – «Вспышка», «Засвет», «Проявитель», «Штатив», или более откровенно и цинично, как «Беда» или «Казус» – и все сразу понимали, о ком идёт речь. Во-вторых, часто он вообще отвечал на только ему слышимый вопрос. Например:
– Гриш, ты, сколько плёнок взял с собой?
– Да, и «телевик» прихватил.
– Так две или три?
– На месте разберёмся.
Он немного «в себе», из-за чего часто влипает в непонятки и затягивает туда присутствующих. Он всегда пропадает в своей фотолаборатории. Он «охотится» за всяким фото-старьём.
Нетрудно догадаться, что он был фоторепортёром нашей газеты, где мы с ним, собственно, и познакомились. И сошлись, так как другие работать с ним не очень-то и любили, а многим его услуги и вовсе не полагались.
Я захожу к Тане – нашему главреду. Кабинет у неё маленький, но светлый, обставлен бедно, зато с видом на задворки администрации и пышная голубая ель под окном. И вот сидит она за своим дешёвым ДСП-шным столом, а в углу, на древнем потёртом стуле, паренёк.