Ее андалузский друг. Александр Содерберг
со стриженым поляком Лежеком. София оглядела собравшихся за столом, ее взгляд остановился на Инес. Та выглядела как ребенок, обидевшийся на отца, а Адальберто разговаривал с ней с мученическим выражением лица, словно изо всех сил старался порадовать дочь, но тщетно. Терри и Дафни сидели, слившись друг с другом. София перевела взгляд на Гектора. Он не разговаривал с женщиной, сидевшей рядом с ним; за весь вечер он перекинулся с ней лишь парой фраз. София поймала себя на том, что снова разглядывает ее. В женщине чувствовалась внутренняя гордость – холодная красота, немного печальная. Казалось, она грустна и погружена в себя. Однако было что-то величественное во всей ее фигуре – слово «красивая» не могло передать всей сути. София почувствовала укол зависти.
Чуть позднее она увидела эту женщину в дамском туалете – вероятно, та пошла вслед за ней. Они стояли рядом, разглядывая себя в зеркале над раковиной. Женщина подвела губы.
– Меня зовут Соня, – негромко проговорила она.
– София.
Соня повернулась и вышла из туалета.
Вернувшись в зал, София обнаружила, что там опять танцуют. Все, кто только что сидел за столом, теперь танцевали с утроенной энергией. Молодой официант подошел к ней с подносом – на подносе лежали белые таблетки.
– Угощайся, – произнес Гектор у нее за спиной.
– Что это такое?
– Экстази. Я принимаю такую таблетку на каждый свой день рождения с тех пор, как мне стукнуло тридцать. Не бойся, ты не умрешь от нее.
Она поколебалась, посмотрела на оживленных гостей, снова на Гектора:
– Ты уже принял таблетку?
Он кивнул:
– Только что.
– Ты что-нибудь чувствуешь?
Он посмотрел куда-то вдаль, словно оценивая свои чувства, пытаясь понять, появилось ли в них что-то новое.
– По-моему, она еще не подействовала. Хотя… не знаю, – проговорил он и широко улыбнулся.
София обнаружила, что ей безумно нравится танцевать, что невзрачный ресторанчик на самом деле – одно из самых прекрасных мест на земле, такой совершенный и стильный. Время текло теперь каким-то странным образом, вдруг все снова оказались за столом – музыка опять звучала тише, создавая изысканный фон.
София огляделась. Остальные, сидевшие за столом, разговаривали и смеялись, курили и пили. Казалось, каждая тема протягивалась ниточкой к чему-то большому. Инес пригнулась к ней, пытаясь поговорить. Гектор переводил как мог, однако они с Инес то и дело начинали над чем-то смеяться, глядя друг на друга. Соня не смеялась, лишь улыбалась легкой улыбкой, которая придавала ее красивому лицу новое выражение – словно ей на некоторое время все начало нравиться, словно она решила насладиться моментом. Гектор вел себя с мальчишеской растерянностью – ему было весело, она это видела. Всем было весело. Адальберто впал в детство – беспрерывно говорил что-то по-испански, чего никто, кажется, не понимал, однако все смеялись. Дафни и Терри еще теснее прижались друг к другу, сидели, крепко обнявшись. Софии казалось в тот момент, что весь мир совершенен и прекрасен.
Около