Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью. Дин Кунц
сэр, прекрасный трейлер.
– Хочешь знать, что я везу? Разбирает любопытство?
– Нет, сэр. Меня – нет. Просто нравятся красивые трейлеры.
Его зубы сверкнули столь неестественной белизной, что я испугался: вдруг получил радиоактивный ожог от его улыбки.
Похоже, ему нравилась нарядная ковбойская одежда. Явно сшитые на заказ черные остроносые сапоги украшали полоски белой змеиной кожи. На черных джинсах выделялись красные стежки швов, манжет, карманов. На красной шелковой рубашке стежки, наоборот, были черными. На галстуке-боло зажим представлял собой вырезанную из кости голову змеи, и так же выглядели наконечники, крепившиеся на концах шнурка. Алые манжеты и воротник черного приталенного пиджака искрились блестками.
– Если ты верующий, можешь сказать, сколько ступенек на лестнице, которая ведет на небеса? – спросил он.
– Видите ли, сэр, я не теолог. Всего лишь оставшийся без работы повар блюд быстрого приготовления.
– Ступенек только две, падла. Первая ступенька – прикосновение к моему трейлеру. Вторая – отсутствие убедительного для меня объяснения.
– Сэр, но ваш трейлер действительно красавец, а я всегда хотел стать дальнобойщиком.
– Ты никогда не хотел стать дальнобойщиком.
– Признаюсь, преувеличил, но трейлер – красавец.
Пистолет сорок пятого калибра «Сиг Сауэр» появился в его руке точно так же, как голубь появляется в руке фокусника: материализовался из воздуха. Хуже того, пистолет смотрел мне в пах, и меня бы это нисколько не волновало, если бы мужчина держал в руке голубя.
– Хочешь стать евнухом, чтобы более никогда не тревожиться, встанет у тебя или нет?
Он вновь поджарил меня ослепительной улыбкой, и теперь я напоминал себе яичницу-глазунью, которую вот-вот подхватят деревянной лопаточкой.
– Мне бы этого не хотелось, сэр.
Растущие в ряд эвкалипты скрывали нас от проезжающих по улице автомобилей. Люди с автомобильной стоянки шли в супермаркет и возвращались на нее, но к зданию они находились гораздо ближе, чем к нам. Едва ли их могла заинтересовать парочка разговаривающих дальнобойщиков, а своим телом ковбой закрывал пистолет от посторонних взглядов.
– Думаешь, я не сделаю этого у всех на виду? Ты удивишься, узнав, чего не видят люди. Выстрела они не услышат. Ты упадешь, прежде чем успеешь крикнуть. А как только ты упадешь, я наступлю тебе на шею, разорву трахею. Потом обойдусь с тобой будто ты пьяный. Прислоню к стволу одного из деревьев, и тебя будут принимать за бродягу-алкаша, отсыпающегося после выпитого. Ни у кого не возникнет желания подойти к обоссанному алкашу. И я гарантирую, никто не вспомнит меня. Никто меня не заметит.
Я видел искренность в этих глазах цвета воды из унитаза, и я знал, что он, как ни безумно это звучит, мог слить меня из этого мира.
Внешне я нерешительный и невзрачный, как и любой другой безработный повар блюд быстрого приготовления. Плюс ужас, который читался у меня на лице. И мужчина,