Банный день. Геннадий Николаевич Седов
пропахшем человеческими испарениями они провели три ночи: начальник городского отдела милиции появился на службе только в конце недели.
– Добраться до места можете по реке или посуху, – объяснил ставя печати на пропусках. – Советую второе. И дешевле и безопасней.
По совету людей они разыскали на окраине одноногого инвалида по фамилии Коновалов занимавшегося извозом, сговорились на двенадцати целковых за поездку.
– Доставлю целехонькими, будете довольны, – ковылял вокруг телеги с запряженной кобылой заросший щетиной возница. – Дождь бы не пошел, а то беда: завязнем в хлябях. Ладно, ребята, – забрался на облучок, – давай по коням. Путь неблизкий…
От Соликамска до Красновишерска (бывшей Вижаихи) вдоль поросших лесом отрогов Уральского хребта было двести верст разбитой вдребезги дороги. Слезали то и дело, толкали на подъемах телегу с запарившейся кобылой. На ночной постой во встречных деревнях не останавливались сберегая копейку, ночевали под рогожей у костра, умывались из ледяных ручьев. Подкреплявшийся регулярно из бутыли домашним самогоном Коновалов рассказывал о годах проведенных в соляной варнице, о том, как потерял ногу под обрушившейся металлической балкой, ругал ленивую сожительницу не умевшую управиться с хозяйством.
– Гляди, братка, до чего красиво! – восклицала при виде очередного пейзажа Стефанида. – Лес какой ровненький. Будто гребеночкой причесали.
Тянувшиеся вдоль дороги пологие холмы утопали в массивах темно-зеленой хвои. Вставали по сторонам исполосованные исполинскими шрамами морщинистые кряжи, скалы-останцы напоминавшие стены старинных крепостей. Перебегали без боязни трусцой дорогу зайцы, росомахи, лисицы. Видели пробиравшуюся сквозь бурелом медведицу с двумя медвежатами. Выскочил однажды из-за пригорка, затрусил по лугу лось с редкостной красоты рогами. Остановился, глянул надменно.
– Айда с нами, парень! – закричал с облучка Коновалов. – Не обидим!
Тревожной нотой заставившей сжаться сердце предстал на третьи сутки Красновишерск. Небольшой поселок на речном берегу с дымившими на окраине трубами будто вымер. Ни души на улицах, опущенные ставни неказистых домов. Опоясывая по периметру луговую окраину темнеют на фоне леса окруженные рядами колючей проволоки приземистые бараки, сторожевые вышки.
– Доставайте документы, ребята, – озабоченно проговорил Коновалов. – Запретная зона пошла…
Словно в подтверждении выехали из-за угла трое верхоконные в фуражках, направились в их сторону.
– Кто такие? – навис над телегой военный с кобурой на ремне. – Паспорта предъявите! И разрешения на въезд…
Вертели передавая друг другу документы, задавали вопросы: откуда прибыли, на какой срок?
– Тебе, дед, дальше нельзя, вертай назад, – приказали Коновалову.
– Дак им до деревни энтой еще семь верст киселя хлебать, граждане начальники, – пробовал тот возразить. – Дозвольте довести. Хорошие ребята. Парень на дохтура лошадиного учится, девка рабочий