Барчестерские башни. Энтони Троллоп
полезно иметь под рукой.
– Я думаю, мне следует поговорить с Куиверфулом? – спросил капеллан.
– Поговорите, – сказал епископ.
Глава XIII. Мусорная тележка
Мистер Хардинг вышел из дворца, далеко не чувствуя себя счастливым. Его должность и любимый дом вторично были у него отняты. Но с этим он мог смириться. Его поучал и оскорблял молодой человек, годившийся ему в сыновья. Но это он мог стерпеть. Причиненные ему обиды могли даже принести ему то утешение, которое, вероятно, получают мученики, сознавая всю несправедливость своих страданий, и которое находится в прямой зависимости от жестокости, с какой этих мучеников пытают. Он признался дочери, что мечтает об уюте своего прежнего дома, и все же, будь дело только в этом, он вернулся бы в свою квартиру на Хай-стрит если не с торжеством, то с удовлетворением. Но яд, который источал капеллан, проник в его кровь и отравил его душевное спокойствие.
«Новые люди проводят реформы и выметают мусор прежних веков». Какие жестокие слова – и как часто их теперь употребляют со слоуповской бессердечной жестокостью! Человек погиб, если будет объявлено, что в политике или религии он не принадлежит к какой-нибудь новейшей школе. Он может тогда считать себя мусором и ждать, что его вот-вот выметут. Нынче человек ничто, если он не сумел понять новую эру – эру, в которой, по-видимому, ни честность, ни истина никому не нужны, а единственным мерилом добродетели стал успех. Мы должны смеяться над всем, что давно установлено. Как ни плоха шутка, как ни далека она от подлинного юмора, мы должны смеяться – или берегись тележки мусорщика! Мы должны говорить, думать и жить, как требует дух века, и писать, как он требует, раз уж не можем избавиться от этой скверной привычки. Иначе мы ничто. Новые люди и новые реформы, большой кредит и малая щепетильность, великий успех или грандиозный крах – таковы теперь вкусы англичан, умеющих жить. Увы! Мистеру Хардингу оставалось только признать, что он – англичанин, не умеющий жить. Эта новая доктрина мистера Слоупа и тележка мусорщика тяжко смутили его дух.
«Это происходит по всей стране!» «Теперь каждый, кто получает жалованье, должен работать!» Значит, он прожил жизнь, получая жалованье и не работая? Неужели он и вправду жил так, что теперь, на старости лет, в нем справедливо видят мусор, место которому только на свалке? Люди, единомышленником которых считал себя мистер Хардинг – Гвинны, Грантли, оксфордские богословы старой закалки, – не подвержены подобным сомнениям. Они обычно так же довольны мудростью и правильностью своего поведения, как все мистеры Слоупы и все епископы Прауди. К своему несчастью, мистер Хардинг не обладал этой самоупоенностью. Когда Слоупы называли его мусором, он задавал себе вопрос: а не справедливо ли такое наименование? Увы! Все улики обычно свидетельствовали против него.
Дожидаясь мистера Слоупа, он убеждал себя, что от печалей старости, от тяжких сожалений, которые на склоне лет становятся уделом всех созерцательных натур, он найдет утешение в религии. Да, вера могла утешить его в потере жизненных благ, но была ли его вера настолько деятельна,