Бенди и чернильная машина. Кошмары оживают. Адрианна Кресс
пятнышко. Думаешь, его просто не заметили? Возможно. Но на самом деле это не так. Потом ты ждёшь, когда слои кожи обновятся, а испачканная чёрными пятнами кожа отшелушится и упадёт на пол. Чернила исчезли. Или же нет? Тебе кажется, что да – однако позже ты находишь новые пятна. Где-нибудь ещё. И их становится больше.
И ещё больше.
Чернила никогда не исчезают.
Они всегда поблизости – словно прячутся и ждут, когда смогут показать себя. Чернила всегда рядом, чтобы напомнить: им никогда не исчезнуть.
Поначалу это не так плохо. Ты привыкаешь видеть их с внутренней стороны указательного пальца. Может быть, они даже кажутся тебе другом. Или отметкой, которой нужно гордиться. Именно так чернила заманивают тебя.
Но потом они начинают распускаться и проникать глубже. Чернила просачиваются и тонут. Они заливают и поглощают.
Они живые.
Они повсюду.
Они внутри меня. Эти пятна дышат за меня. Я чувствую, как они хлюпают в лёгких.
Я чувствую их у себя в голове.
Я и есть чернила.
4
– Бадди?
К этому моменту я уже, наверное, в течение часа гонял чернила по полу старой шваброй, которую обнаружил в подсобке. До этого я убрал битое стекло, бутылочки с чернилами и выбросил испорченные нотные листы. До сего момента мне казалось, что я достиг каких-то успехов. Но не теперь. Сейчас я разбирался с чернилами, которые просто перетекали с места на место, но не исчезали.
Я повернулся.
– О, привет.
Это была девушка из сценарного отдела. Та самая, которую я видел раньше.
Это была Дот.
Она пришла мне на выручку.
– Что ты делаешь? – спросила она таким тоном, будто считала меня сумасшедшим.
– О, эээ, музыкальный парень велел мне тут убрать, – сказал я, держа на весу швабру. С неё капало на пол. Чернил становилось всё больше. – Он тут был и, наверное, разбил пару бутылочек с чернилами. А ещё здесь вроде как трубу прорвало.
– Музыкальный парень?
– Ага. Он такой… остроугольный.
Больше я ничего о нём не знал. Даже имени, если задуматься.
– А, – воскликнула девушка с лёгкой улыбкой. Эта улыбка тут же прогнала всю строгость с её лица. – Сэмми.
– Может быть.
– О, да это точно был Сэмми. Он… полон энтузиазма. – Дот быстро обогнула меня, чтобы посмотреть на беспорядок в чулане. – А что тут в принципе делают чернила?
Она потянулась вверх и дотронулась до липкой лужицы. Та расплылась на одной из полок.
– Густые, – сказала Дот, обращаясь скорее к самой себе, нежели ко мне.
– И не говори, – отозвался я, наконец поставив швабру на пол. Моё тело стало накрывать волной физической усталости от всей проделанной работы.
– Чернила могут испортиться? – спросила Дот, взглянув на меня.
– Понятия не имею.
Она пожала плечами:
– Ясно. Не важно. Он не должен был заставлять тебя убирать. Только взгляни на себя. Ты выглядишь ужасно.
Тут я вспомнил,