Армия Наполеона. Олег Соколов
и в этих департаментах были свои сложности, однако их население в общем привыкало к идее воинской обязанности.
Хотя иногда значительное количество уклоняющихся и дезертиров было связано с политическими мотивами, например, в департаменте Жиронда, где было сильное влияние роялистов, в подавляющем большинстве случаев противодействие конскрипции было явлением, обусловленным социальными мотивами и природными условиями. Алан Форест, крупный специалист в данном вопросе, считает, что в эпоху революции и империи «дезертирство было… феноменом скорее региональным… чем национальным, и объясняется только с учетом характеристик данной местности»[111].
С каждым годом (до 1811 г. включительно) аппарат конскрипции работал все лучше и лучше. На этот период данные администрации показывают, что за пять лет (1807–1811 гг.) было набрано 790 тысяч человек, причем количество уклоняющихся упало с 68 тысяч до 9 тысяч. В уже упоминавшемся как один из самых неблагополучных департаменте Авейрон, где было около 4500 уклоняющихся, за счет активизации деятельности властей их число удалось уменьшить до нескольких десятков. В департаменте Ардеш в 1810 г. было 143 уклоняющихся, а в 1811 г. их осталось только двое; в департаменте Коррез их количество упало с 4000 до 400, а потом до 14! В департаменте Норд с 1806 по 1810 г. было 4580 уклоняющихся, но к 1812 г. их осталось только шестеро[112].
Большие потери, понесенные в 1812 году в России и в Испании, привели к тому, что машина стала давать сбои, и количество уклоняющихся и дезертиров резко возросло. Статистика в этом случае не может быть точной по многим причинам, однако, согласно официальному рапорту от января 1813 г. насчитывалось около 50 тысяч лиц подобной категории[113]. В реальности, их было, видимо, еще больше, хотя, конечно, цифры, приводимые некоторыми старыми историками, основывающиеся на слухах и непроверенной информации, явно не выдерживают критики. Морван, например, говорит о 160 тысячах уклоняющихся[114] – число, едва ли вероятное.
В этот период уклоняющиеся и дезертиры объединялись иногда в крупные банды, сопротивляющиеся посланным против них жандармам и войскам. Немало появилось и тех, кто, чтобы уклониться от набора, прибегал к членовредительству. «Я видел молодых людей, которые вырывали себе все передние зубы, чтобы не служить, – писал префект департамента Нижняя Сена Станислас де Жирарден, – другие сделали так, что их зубы стали кариозными, используя для этого кислоты или жевание ладана, некоторые нанесли себе раны на руках или ногах, и чтобы сделать их незаживающими, смазывали их водой с мышьяком…»[115].
Но даже в это непростое время, несмотря на апатию, а порой и враждебность зажиточных слоев населения, в среде городских рабочих и ремесленников, наоборот, отмечается патриотический подъем. Особенно это ощущалось в Париже.
В общем же можно отметить, что, несмотря на трудности наборов в последние годы империи, конскрипция, как писал Наполеон на Святой Елене, стала «учреждением подлинно национальным», она позволила
Ibid.
Dictionnaire Napoléon. Sous la direction de J. Tulard. E, 1987, p. 930.
Forrest A. Op. cit., p.87.
Morvan J. Op. cit., p.87.
Цит. по: Dictionnaire Napoléon… p. 929.