.
сына. Как, по-твоему, примет убийство Ифигении он? Ведь он будет чураться тебя всю жизнь. Всю жизнь будет тебя бояться.
С этим мать развернула Ореста к себе.
– Орест, ты слышишь? Хочется ли тебе, чтоб отец увел сестру прочь?
Ты попытался выхватить у нее брата, но мать держала Ореста крепко. От боли и страха Орест завопил.
Мать повысила голос, перекрикивая его вопли:
– Он возненавидит тебя или начнет тебе подражать! Ты вырастишь сына душегубом! Этого тебе хочется, да?!
Тогда ты толкнул Ореста к матери, в гневе отошел от нее, остановился возле меня и протянул ко мне руку. Я съежилась, подалась прочь.
– Ну вот, Клитемнестра! Довольна? – спросил ты. – Перепугала девочку. Она могла бы пойти со мной, думая, будто ее ждет свадьба. А теперь от страха будет сама не своя.
Склонился ты надо мною, коснулся моих волос. («Счастье, что ты родилась девчонкой», – сказал ты, игриво дернув меня за косицу волос на затылке.) Поцеловал меня в лоб. («Понимаю, – сказала Елена, – нелегко тебе будет услышать об этом, но отец твой – из тех, кто без колебаний убьет даже грудного младенца».) Я вздрогнула, отодвинулась к стенке шатра.
– Чего тебе хочется? – спросила я. – Чтоб я блаженно, доверчиво взяла тебя за руку и, будто коза за хозяином, пошла за тобой туда, в лагерь, взглянуть на бьющихся в тумане воинов? Но я ведь уже не маленькая.
В ответ ты презрительно, зло усмехнулся.
– Или я ошибаюсь? – продолжила я. – Может, тебе угодно, чтоб я начала отбиваться, кричать? Чтоб, как Орест, закатила истерику, а после ты вспоминал бы мои рыдания и корил бы себя за ужасный поступок?
Ты встряхнул головой, точно встревоженный конь.
– Да в своем ли ты уме?
Я рассмеялась.
– Стало быть, я права! Я для тебя уже превращаюсь в идею. В нелегкое решение, принятое великим правителем. Ну так не обольщайся. Трудным это решение сделалось только из-за тебя самого. А ведь нужно-то было всего лишь отречься от клятвы и пощадить мою жизнь.
– Тогда Менелай с Одиссеем повели бы войска на Микены. Разве не видишь? У меня нет выбора.
– А разве ты не видишь, что выбор здесь – вовсе не за тобой? Моя жизнь – не товар для мены. Как ею распорядиться, решать мне и только мне.
– Нет, ты не понимаешь…
– Отчего же, вполне понимаю: ты хочешь, чтоб я пожалела тебя перед смертью.
И тут в голове моей засвистел ветер. Полотнища шатра всколыхнулись. В воздух взвились песчинки. Пряди волос, выбившиеся из кос матери, затрепетали.
– Знаешь, отец, ведь я ни минуты не верила в то, что сказала Елена. Скажи, был он похож на Ореста? Был ли похож на Ореста мой старший единоутробный брат, которого ты насмерть расшиб о камни?
Ты полоснул непокорную дочь испепеляющим взглядом.
– Так-то ты молишь меня пощадить твою жизнь?
– Может быть, этого будет довольно?
Ответ я знала заранее, однако набрала полную грудь воздуха и…
– Не убивай меня.
Я позабыла, что такое мольба.
Когда от меня не осталось почти ничего, я обнаружила, что тот разговор