Корни огня. Владимир Свержин
Бассотури махал руками, точно отгонял невидимых мух, однако это не помогало найти слова: ни единой связной фразы не сошло с его языка.
– Но, это… Ведь это… Но как же? Это же…
Кажется, он даже не заметил, как позади него открылась дверь и Лис мягко втолкнул беженца.
– Я не верю своим ушам, – к кардиналу, наконец, вернулась связная речь. – Я, конечно, могу понять ваше горе. Должно быть, оно повредило разум…
– Мой разум ясен и вполне здрав. И если вы теперь намерены напомнить о моих юных годах – не утруждайте себя. Вы услышали и прекрасно поняли, чего я требую. Я не стану больше терпеть среди моих приближенных тех, кто спит и видит лишить меня жизни, как до того лишили жизни моего отца. Мне известно, кто и что писал в Рим по поводу моего происхождения.
Отчего-то в последние годы там забыли, что именно один из моих предков был первым монархом, принявшим христианство и приведшим франкские земли в лоно Церкви. Если бы не мы, кто знает, где были бы римские епископы и были бы они вообще или нет. Мне горестно сознавать, что ваша память столь коротка. И потому в знак полного доверия Рима ко мне и, надеюсь, к моему потомству, Дагоберт Второй, убитый подло и коварно, станет почитаемым Святым Дагобертом, а его враги и злоумышлявшие против него и против меня, станут врагами Церкви так же, как моими. Полагаю, я вполне разъяснил вам суть моих слов?
– Но как же? Я… Это не в моей власти… И… Это долгое и непростое дело! – нашелся фра Гвидо.
– Быть может, – чуть заметно дернул плечом Дагоберт, вдавливая тяжелым взглядом собеседника в подушку кресла. – Но вам следует поторопиться. Ибо, как мне доложили, абары у порога Италии. Все, хватит об этом. Теперь я желаю выслушать этого бедного малого.
Стрела ударила Карела аккурат между лопаток и, не будь на нем «заколдованной» институтскими мастерами рубахи, пронзила бы его насквозь. Но волшебная ткань не подвела. Впрочем, сомнений в этом и быть не могло. По устоявшейся привычке такие рубахи именовались кевларами, хотя последние годы для изготовления их применялась синтетическая паутина, как известно, в шесть раз более прочная, чем сталь той же толщины. Девять миллиметров добротной стали не всякая пуля одолела бы – куда уж там стреле. Но все же рубаха – не монолитная пластина, и удар получился изрядный. Не удержавшись в седле, Карел вместе с Брунгильдой рухнули в траву, и благо, что на мягкую подушку опавших прошлогодних листьев.
Сердце девушки трепетало от страха и неожиданной близости. Она даже удара толком не почувствовала. Ее принц, ее герой вновь рисковал жизнью, чтобы ее спасти! Лицо нурсийца, такое мужественное, такое прекрасное, было совсем рядом. Она закрыла глаза и, не в силах вымолвить ни слова, крепко прижала молодого человека к груди и коснулась губами его губ. Карел же чуть не взвыл от боли. В момент удара стрелы он успел немного повернуться, но кинетическую энергию столкновения не в силах отменить ни высокие технологии, ни заклятия. Ребро, по всей видимости, было повреждено. На глазах принца выступили слезы.
– Не его… –