Я вещаю из гробницы. Алан Брэдли
соединять несколько ядов в единый губительный напиток. В XVII веке в Италии Джулия Тофана сделала бизнес на продаже «аквы тофаны» – раствора, содержащего помимо прочих ингредиентов мышьяк, свинец, белладонну и свиной жир, – более чем шестистам женщинам, желающим, чтобы их брак химически растворился. Говорили, что это вещество было прозрачно, как вода, и аббат Гальяни утверждал, что в Неаполе не найти женщины, которая не держала бы секретный флакончик среди своих духов.
Говорили также, что жертвами сего напитка стали два римских папы.
Как же я обожаю историю!
Наконец мои мензурки были готовы, и я радостно замурлыкала, смешивая растворы и фильтруя их в приготовленную бутылочку.
Я взмахнула рукой над дымящейся смесью.
– Нарекаю тебя «аква флавия»! – провозгласила я.
Ручкой дядюшки Тара со стальным пером я написала свежепридуманное название на этикетке и приклеила ее к бутылочке.
– «Ак-ва фла-ви-я», – громко произнесла я, смакуя каждый слог. Звучит прекрасно.
Я создала яд, который в достаточных количествах может убить слона. Что он может сотворить с нахальной сестрой, жутко представить.
Один из аспектов ядов, на который зачастую не обращают внимание, – это удовольствие, когда тайно злорадствуешь, представляя, как используешь его.
К тому же какой-то мудрец сказал, что месть лучше подавать холодной. Причина этого в том, конечно же, что, пока ты с ликованием предвкушаешь это событие, у жертвы есть предостаточно времени беспокоиться, когда, как и где ты нанесешь удар.
Например, можно представить себе выражение лица жертвы, когда она понимает, что то, что она потягивает из симпатичного стаканчика, – не просто апельсиновый сок.
Я решила подождать.
«Глэдис» терпеливо ждала там, где я ее оставила, свежевычищенная ливрея красиво блестела в утреннем свете, льющемся в окна моей спальни.
– Изыди! – воскликнула я. Это устаревшее слово я узнала от Даффи в один из наших обязательных культурных вечеров, когда она читала вслух «Ламмермурскую невесту». – Мы обе изыдем! – пояснила я, хотя на самом деле в этом не было необходимости.
Я вскочила в седло, оттолкнулась и выкатилась из спальни, покачиваясь, проехала по коридору, сделала резкий поворот налево и через несколько секунд остановилась наверху восточной лестницы.
С высоты велосипеда ступеньки кажутся круче, чем на самом деле. Далеко внизу в вестибюле черные и белые плитки напоминали зимние поля, видимые с горной высоты. Я крепко схватилась за тормоз и двинулась вниз под опасным углом.
– Траляля-траляля-траляля-траляля, – восклицала я на каждой ступеньке всю дорогу вниз, и мои кости приятно потряхивало.
Внизу стоял Доггер. На нем был надет холщовый передник, а в руках он держал пару отцовских сапог.
– Доброе утро, мисс Флавия, – сказал он.
– Доброе утро, Доггер, – ответила я. – Рада тебя видеть. У меня вопрос. Как проводят эксгумацию трупа?
Доггер приподнял бровь.
– Вы