Я вещаю из гробницы. Алан Брэдли
говаривал он. – Ты должна научить слушаться кончики своих пальцев».
К несчастью, человек, только что свалившийся вниз головой в могилу, плохо укомплектован инструментами взломщика. Однажды я сымпровизировала, сняв брекеты и выпрямив их в сносное подобие отмычки, но сегодня на мне их не было.
Я могла бы при крайней необходимости выбраться из могилы и попросить разрешения у «Глэдис» одолжить спицу. Но поскольку это место кишело полицией, вероятнее всего, меня заметят и игра будет окончена.
Значит, люди инспектора Хьюитта, по всей видимости, слишком заняты в крипте и еще не обнаружили этот конец потаенного туннеля.
Я прижала ухо к двери и внимательно прислушалась. Острый слух, который я унаследовала от Харриет, чаще мешал, чем помогал, но это был как раз тот редкий случай.
По другую сторону двери царила тишина: крепкие полицейские еще не начали прокладывать путь по туннелю в поисках места, куда он ведет.
Я напоследок еще раз сильно тряхнула дверь, но она не шелохнулась.
Что-то удерживает ее снаружи, – подумала я.
Или внутри.
Мне придется вернуться сюда ночью: со спрятанным фонарем и в черной одежде.
Надо сделать это быстро. Сегодня. Если мне повезет, я буду на один шаг опережать полицию.
Теперь мне оставалось только выбраться из вонючего мешка и вернуться в Букшоу, чтобы принять ванну. Одежду, по-видимому, придется сжечь.
Я вернулась к дыре, вытянула руки, ухватилась за край и подпрыгнула изо всех сил, яростно цепляясь носками туфель за стену, чтобы удержаться.
На секунду мои пальцы коснулись выступа у подножия склепа, но удержаться мне не удалось.
Я снова упала в грязь. Если бы я была хоть на дюйм-два выше…
Выход оставался только один, если не считать воплей о помощи, но этот вариант меня явно не устраивал.
Грязными пальцами я развязала шнурки и сняла туфли и носки. Засунув один носок в туфлю, чтобы придать ей объем, я связала вторым носком обе туфли подошвами наружу. Устойчиво разместила свой импровизированный резиновый брусок вплотную к каменной стене и встала сверху.
Я сделала глубокий вдох, помолилась святому Танкреду, чтобы он приделал крылья моим пяткам, – и подпрыгнула изо всех сил.
На этот раз мои пальцы с легкостью уцепились за мраморный уступ, и усиленно работая ногами, я восстала из могилы.
На траве, с ужасом уставившись на меня, с белым как простыня лицом и открытым ртом в форме буквы О, стояла Синтия Ричардсон, жена викария.
Полагаю, мне следовало сказать что-нибудь вежливое, успокаивающее. Но я этого не сделала.
Не знаю, что промелькнуло у нее в голове при виде грязного вонючего привидения с черным лицом, внезапно вырвавшегося из могилы прямо перед ней, но в этот конкретный момент меня это не волновало. Я поступила так, как сделала бы любая разумная девочка в моих обстоятельствах: драпанула.
От идеи смыть с себя грязь в речке позади церкви пришлось отказаться.
О, Флавия! – подумала я. – О, Флавия!
И