Сквозь себя. Рита Фогель
щиколотку левой ноги небезопасно, а вернее сказать запрещено законом, строго наказывается и жестко преследуется. Схемы предоставляются служащим на благо общества, государственным лицам, армии и еще каким-то высокопоставленным людям, без которых как утверждают глашатаи: «наш мир рухнет». (Мне так и хочется сказать в экран: «Он уже рухнул, оглянитесь!» Но нельзя. И страшно. И духу не хватает.) Списков этих людей не найти, я пыталась. Все засекречено, чтобы этой информацией не смогли воспользоваться враги. Кто же такие эти враги? Тоже вопрос без ответа. Мне, кстати, такая схема не полагается. Их количество ограничено и выпускается индивидуально на каждого. Можно, конечно, подать заявку на получение схемы, но 100 из 100, что придет отказ. Тоже пробовала, и не один раз, и не я одна. Если честно, то пробовала ровно 100 раз. Так что я знаю, о чем говорю.
Вывод: права на выход у меня нет, как и у миллионов таких же, как я, изолированных в хранилищах из бетона и кирпича человечков.
Так что выпью кофе и буду собираться на работу. Настроение сегодня просто паршивое. Да еще этот кофе. Он просто ужасен. Вода, подкрашенная какими-то ошметками какао. А может и вовсе не какао. Кто его теперь знает?
Как же они говорили на первых этапах вынужденной ПИ (так сокращенно в Пространстве обозначается наш современный режим полной изоляции)?
«Это будет новация! Виртуализация! Машинизация всего производства! И все это ради нашего с Вами блага!»
Да что эти машины понимают в зернах кофе? Я помню из прошлого, а может просто из генного фонда, который мне передали мои родители, а им их родители, как красивые девушки в цветных нарядах перемешивают зеленые зерна кофе в мешках. Как подкидывают на больших черных сковородках эти зерна, и, словно волшебные камушки, сказочные бобы взлетают в воздух и возвращаются на раскаленный металл. Казалось, что даже через экран телевизора, через свои воспоминания я чувствовала тот аромат, который разливался по комнате от сваренного в турке черного кофе. Этот аромат обволакивал, заполнял легкие, проникал в тебя, вливаясь горячей кофейной лавой. С крохотной такой горчинкой, которая растекалась по языку. Были же времена… Или это снова только фантазии? Сейчас я плохо высвобождаю свои реальные воспоминания. Они смешались с фантазиями в огромном таком мешке каши в голове. Хотя, если усиленно постараться, то я точно знаю, как отделить воспоминания от фантазий. Воспоминания уже потускнели, поблекли, как снимки, которые со временем становятся всего лишь потертой бумагой, а краска с каждым разом отколупывается маленькими кусочками и остается на подушечках пальцев, пропадая тем самым в бездну забытья. Фантазии, они же наоборот, всегда яркие, всегда свежие, как только что сорванный цветок…
Вернемся к кофе, а то в такой атмосфере изолирования я уже научилась вести беседу со своим внутренним Я. Скучноватый, конечно, собеседник, но какой уж есть.
Кофе, конечно, сейчас такой же черный, горячий и даже густоват. На дне остается осадок чего-то темно-коричневого, словно вулканический песок. Но! При его приготовлении, при заваривании, при