Отброшенные в Африку. Юрий Васильевич Привидион
Это требует подчинения без глупых и лишних вопросов типа «А зачем?», «А почему?»
Здесь же все другое – и люди, и законы, и мозги в головах. Нет традиций, которые в виде аксиомы навсегда отпечатываются в сознании моряков. Нет здесь такой касты, и создать ее, как оказалось, не получится еще долгие годы. С такими вот горькими мыслями мы вернулись в порт. Почувствовав себя ненужным, кэп открыл бутылку коньяка и больше ее не закрывал.
Делать было нечего, и мы впятером – в полу-анархической по нашим понятиям и приемлемой по понятиям гвинейцев атмосфере – зарядились совершать рейс за рейсом, во время которых происходили разные события, плохие и хорошие. И так как жизнь – это синусоида с изгибами в нижней отрицательной части графика и верхней положительной, то хоть как-то влиять мы могли, пожалуй, лишь на частоту этих изгибов.
Наш жизненный график напоминал расческу. Одним из ее зубцов стал случай, происшедший в порту Либревиль в Габоне. Но о нем чуть позже.
В результате прошедших в Экваториальной Гвинее демократических и по-африкански колоритных президентских выборов, к власти в стране пришел поддержанный народом лидер. Американцы активно взялись за добычу нефти и газа, а мы, маленькие колесики во всем этом механизме начинающегося прогресса, в то время стояли пришвартованные в небольшом городке с почерневшими от времени домами, выстроенными в испанском колониальном стиле.
Жилые здания, собор, госпиталь, принадлежащая какому-то католическому ордену школа – все эти постройки вызывали у меня восхищения своими донкихотовскими силуэтами, которые я когда-то видел на иллюстрациях к великому роману Сервантеса.
Я ходил по выложенным булыжником, заросшим улицам этого уютного городка, чувствуя на себе любопытные взгляды встречавшихся людей. Прохожие в знак приветствия с поклоном снимали кепки, а дети подбегали и хватали за руку, желая пройти рядом хотя бы пару метров. Руки у меня было все две, а детей много, из-за чего между ними то и дело вспыхивали потасовки.
Большинство местных жителей были из народа буби. Земледельцы, они каждое утро уходили на свои финки (разделанные участки в джунглях) на которых выращивали кукурузу, арахис, юкку и малангу.
Каждая семья имела в лесу свой участок, где росли платаны – вид больших бананов, представляющих собой основной пищевой продукт этих мест.
Люди жили размеренной и спокойной жизнью, и только нужда в наличных деньгах – для покупки керосина для печек, бензина для стареньких автомобилей и вина для себя – заставляла их время от времени напрягаться и собирать излишки на продажу. Средневековье в чистом виде, как будто машина времени взяла и перебросила меня на много лет назад.
Сидя за шатким, сделанным из лиан столом в баре с крышей из пальмовых листьев, я потягивал красное испанское вино и слушал звуки джунглей, смешивающиеся с ритмичной, тихой музыкой этого доброго и открытого народа. Вокруг меня – тропический сумрак, которому пыталось сопротивляться