Разбитое сердце июля. Елена Арсеньева
то же смущенно-девическое выражение (она, когда хотела, могла кому угодно голову заморочить!), нырнула чуть ли не под стойку и в самом деле выудила оттуда сумку – обычную бежевую дамскую сумочку на длинном ремешке. Уронить-то ее Алена совершенно нечаянно уронила от потрясения при известии о том, что ей предстоит двухдневное соседство с интеллигентной бухгалтершей, однако сразу поднимать не стала совершенно сознательно. И эта маленькая военная хитрость вполне себя оправдала.
– Ну, теперь я наконец ухожу, – сообщила Алена своим зрителям. – Спасибо, извините, до свиданья!
И снова вымелась вон.
Сошла с крыльца, взялась за ручку чемодана на колесиках и потащила его за собой в направлении детской площадки, размышляя о том, что удалось услышать, пока она открывала дверь в холл. Да, жаль, что уловила она так мало, в самом деле жаль! Услышанное звучало весьма загадочно:
– Тебя же как человека просили номер еще хотя бы сутки не занимать! – раздраженно выкрикнула Галина Ивановна.
– Да глупости все это! – с не меньшим раздражением ответил Колобок. – Не будет никакого толку! Не найти там ничего, ясно? А ты, Галина Ивановна, полная дура!
– Что?! – последовал возмущенный вопрос. – Дура?! Это еще почему?!
– Да потому! – совсем уже яростно выкрикнул Колобок. – Вместо того чтобы…
«Интересные между ними отношения, – усмехнулась Алена, вспомнив набор слов – очень вольный набор! – а также выражение, с которым директор и администратор пансионата смотрели друг на друга. – Не слишком похожи на служебные. Пожалуй, только взгляды взаимно осточертевших за долгие годы жизни супругов или многолетних любовников, тоже порядком проевших плешь друг дружке, могут излучать такую обоюдную ненависть». Но интимные отношения Колобка и Галины Ивановны Алену Дмитриеву мало волновали. А вот упоминание о ком-то, просившем еще сутки не занимать какой-то номер…
Что за номер? Не тот ли, поселяться в который идет Алена Дмитриева? Почему его нельзя было занимать? Что надеялся найти там неведомый человек, к которому, судя по всему, с большим пиететом относится Галина Ивановна, но которому, такое впечатление, совершенно не доверяет Михаил Андреевич Юматов, он же Колобок? Почему отношения к нему так полярны?
А кстати, с чего Алена решила, что неведомый некто – именно «он»? С таким же успехом это может быть «она» или вообще группа лиц. Сказала же Галина Ивановна – «просили», во множественном числе. Хотя это не показатель. Может иметься в виду и один человек. Так часто говорится…
Размышляя, Алена свернула с асфальтированной дороги на боковую, выложенную плитами, и немедленно пожалела, что отказалась от помощи Колобка, – колесики чемодана принялись цепляться за неровные стыки. Вообще глупостью было переть в эту глухомань такой цивилизованный чемодан. От колесиков в два счета останутся рожки да ножки. Не так уж много вещей с собой взято, вполне можно было в обычную сумку уложить. Причем в самую простую. А этот шикарный