Русские своих не бросают: Балтийская рапсодия. Севастопольский вальс. Дунайские волны. Александр Харников
их вряд ли заметит. Развернули они свои фузеи и приготовились вести огонь из дальнобойных крупнокалиберных снайперок ОСВ-96. С расстояния в километр они повышибают всех французских командиров. В случае чего, если французы увидят, откуда ведется огонь, на подходе к позициям снайперов будут выставлены «монки» – противопехотные осколочные мины направленного поражения МОН-50. Я не завидую тем, кто будет находиться в радиусе пятидесяти метров перед этими минами. А на самый крайний случай, если настырные французы, несмотря на потери, полезут дальше, их ждет приятное знакомство с двумя пулеметами «Печенег».
А начнет сегодняшний кордебалет «Мордовия». Она подойдет к берегу и обработает то место, где сейчас строятся французы, системой А-22 «Огонь». Потом это место будет выглядеть весьма неаппетитно – огнеметно-зажигательный корабельный комплекс закинет в расположение французов в качестве презента сорок четыре 140-миллиметровых снаряда, из которых первая половина будет осколочно-фугасная, а вторая – зажигательными.
Оставшиеся пулеметные расчеты и пара АГС-17 «Пламя» расположились у стен замка… тьфу ты, цитадели. Они прикроют отход наших ребят, а потом поддержат огнем вылазку войск генерала Бодиско.
Окончательно утвердив диспозицию сегодняшней баталии, я связался с капитаном 1-го ранга Кольцовым. Доложив ему о готовности, я получил от него «добро» на начало операции, правда, в несколько неуставной форме:
– Приступайте, ребята! И, Хулиович, с Богом!
Лейтенант Андрюха Панченко, старший снайперских групп, подтвердил, что они на месте, и что Луи-Ашилль Барагэ д’Илье и иже с ним у него и у его ребят на прицеле.
– Видите отчетливо? – спросил я и, получив утвердительный ответ, отдал команду: – Работайте!
Через несколько секунд моя рация пикнула три раза – сигнал о том, что все цели поражены. Я посмотрел на экран планшета, на котором отражалась оперативная обстановка и транслировалась картинка с беспилотника. Действительно, там, где несколько минут назад все было тихо и спокойно, началось какое-то броуновское движение. А на высотке, где за минуту до того толпилось французское начальство, лежала груда тел. Лица я их рассмотреть не мог, но был уверен, что Андрюха и его «зоркие соколы» не промахнулись.
Потом на стоящей в трех милях от берега «Мордовии» закрутились лопасти огромных винтов, МДК приподнялся на воздушной подушке и помчался к берегу. Картинка с беспилотника стала меньше – он набрал высоту, еще не хватало, чтобы его зацепило осколками реактивных снарядов нашего «Огня». Впрочем, французский лагерь и построенные рядом с ним войска были и так неплохо видны. Потом их плотно закрыли алые розетки разрывов и густые облака дыма и пыли. То, что осталось от лагеря, запылало. Время от времени там что-то взрывалось – похоже, что это были склады боеприпасов и зарядные ящики орудий.
Еще совсем недавно бывшая организованной и дисциплинированной армия превратилось в обезумевшее стадо. Кто-то из беглецов помчался