Русские своих не бросают: Балтийская рапсодия. Севастопольский вальс. Дунайские волны. Александр Харников
царапин и синяков на левой груди – вас спас китовый ус в корсете, хоть и поцарапало немного. Но не страшно, даже зашивать не придется.
Я спросила его с любопытством и некоторым опасением:
– А что за лучи такие – X-rays[4]?
Доктор заразительно рассмеялся:
– О, милая, это такие лучи, с помощью которых можно увидеть на экране все ваши прелестные кости.
– А зачем это нужно? – удивленно спросила я.
– А затем, милая, чтобы было видно, есть ли у вас перелом, а если есть, то где именно. Ладно, это подождет.
Он смазал последнюю ранку каким-то сильно пахнущим снадобьем, отчего там сразу же защипало, заклеил ее куском пластыря, смазал синяки какой-то другой мазью и, критически оглядев, произнес:
– Сейчас вам помогут надеть ночной халат и отведут в палату. В отдельную палату, заметьте – других пациенток у нас нет и в ближайшее время не предвидится.
– Доктор, скажите, а когда с моей руки снимут повязку? – поинтересовалась я.
– Вам только наложили повязку, а вы уже хотите, чтобы ее сняли? Какая вы нетерпеливая, – улыбнулся доктор. – Ничего не поделаешь, вам придется потерпеть. И не переживайте за вашу грудь – шрамов, думаю, на ней не останется. Все будет выглядеть, будто ничего и не случилось.
Я несколько напряглась – подобные темы у нас как-то было не принято обсуждать с мужчинами, пусть даже они и медики.
– А когда я смогу увидеть брата?
– Его вы увидите денька через два-три, – доктор развел руками. – Раньше не получится – его сейчас готовят к операции.
– С ним что-нибудь серьезное? – не на шутку испугалась я.
– Да нет, как у нас говорят в России, до свадьбы заживет. А вот его английскому другу повезло меньше. Но и он будет жить, хоть и без руки.
Молодой человек в военной форме, которого врач представил мне как своего помощника, немного смущаясь, надел на меня ночную рубашку и отвел в небольшую палату, в которой было две кровати. На тумбочке стояла ваза с фруктами, графин с водой и стакан. На стене напротив висели четыре картины. Две из них мне понравились: на одной была изображена юная девушка с персиками, а на другой – медведи в сосновом лесу. А вот третья и четвертая, висевшие в ногах обеих кроватей, были абсолютно черными.
Мой спутник улыбнулся, подкатил ко мне столик-тележку, на которой были расставлены тарелки с едой, и сказал мне на довольно неплохом английском:
– Доктор сказал, что вам можно есть всё. Тут супчик куриный и пельмени со сметаной. Поешьте и ложитесь, отдохните. Если что, то судно под кроватью. Вам помощь понадобится?
– Да нет, – смутилась я. – Вроде смогу и сама, – и перевела разговор на менее неудобную тему: – А у вас нет Библии и какой-нибудь другой книги? – спросила я. – Хочу немного отвлечься от воспоминаний о недавних ужасах.
– Вам на английском? Хорошо, я посмотрю в корабельной библиотеке. А вы какие книги предпочитаете? – поинтересовался помощник доктора.
– Что-нибудь
Так по-английски называются рентгеновские лучи.