Выкуп первенцев. Самюэль Давидкин
означали, что с дверной коробки аккуратно что-то сняли. Непонятно, когда это «что-то» приколотили к косяку, но ясно, что после последней покраски квартиры.
Аско решил выяснить происхождение запаха одеколона и отправился по магазинам в центре города в поисках редких ароматов мужской парфюмерии. Он обошел уже с полдюжины парфюмерных салонов и косметических отделов, но не нашел запаха, который искал. Из этого констебль сделал вывод, что человек, оставивший в квартире аромат одеколона, вряд ли постоянно живет в Финляндии или какой-то соседней стране.
Нужно было срочно найти дополнительные материалы к завтрашнему утру, а он бесцельно бродил по улицам, пытаясь сосредоточиться. Близился вечер, следовало купить какой-то еды и навести порядок, чтобы встретить Туву. Аско задумался об обнаруженных им пометках на ящиках кухонного стола в квартире. Возможно, они были старыми и не представляли никакого интереса. Тем не менее Аско решил, что значки не были частью какого-то рисунка или текста, скажем слова, остальные буквы которого стерлись, поскольку оба располагались на видном месте в середине передней стенки ящика, и не осталось никаких признаков того, что их пытались стереть.
Аско вернулся домой. Он ничего не ел с самого утра, а холодильник был практически пуст. Уже шесть, через час придет Тува. Пришлось позвонить ей и пригласить поужинать в ресторане. Мгновение помедлив, девушка согласилась. Аско понимал, что она предпочла бы прийти к нему домой – ведь в ресторанах и кафе они встречались с Тувой уже добрый десяток раз. Пора было переходить к следующему шагу.
Тува ждала его перед рестораном на Алексантеринкату. На ней были темно-синий пуховик и шерстяная шапочка, из-под которой волнами струились светлые волосы.
– Как всегда, немного опаздываешь, – сказала она и сдержанно улыбнулась.
– Знаю, извини.
Аско сделал приглашающий жест, и они зашли внутрь. Он чувствовал, что Тува расстроена, хотя и старается не показывать этого. Беседуя с ней, а точнее, слушая голос Тувы, Аско ловил себя на мысли, что слова не достигают его сознания. Дело было не в том, что ему не нравилось ее слушать. Наоборот. Его всегда успокаивали ее звучное контральто и шведский акцент. Иногда этот акцент вызывал у Аско непроизвольную улыбку. Его даже посещала мысль, не специально ли шведоязычные родители оберегали Туву от финского языка, но он так и не решился об этом спросить. Ей было тридцать лет, она работала юристом и только что получила повышение в солидной юридической фирме. Во время их совместных ужинов Аско иногда испытывал смущение от того, что ему нравится Тува. Это приводило его в замешательство, и он чувствовал, как краска заливает лицо.
– Что можно приколотить к дверному косяку? – неожиданно спросил Аско и осекся.
Тува выпрямилась на стуле и удивленно подняла брови.
– В какой статье закона о защите персональных данных определена его применимость? – спросила она строго.
Аско впервые за несколько дней рассмеялся. Тува