Прорыв инерции. Мария Дмитриевна Титова
отведу тебя домой, – прорезались слова Джонни сквозь шум в ушах.
***
Я не помню, что делала после того, как ушла из школы. Будто этот кусок памяти вырезали из моей головы. Почему часы обычной, спокойной жизни так легко исчезают, а ЭТО осталось, засело там прочно, запустив свои щупальца совсем глубоко? А детали так и крутятся, как лопасти кислородных фильтров, разрезая все живое внутри меня. Я думала, что все прошло, что я переступила через это и пошла дальше, что смогла побороть страдания. Но оно вернулось и вновь терзает меня. Сколько же еще это будет длиться?
Хочется кричать и молчать одновременно. Разорвать, разбить все, что вижу и просто лежать не двигаясь. Остаться одной и получить помощь от кого-нибудь.
–Тебе нужно поесть, восстановить силы, – сказал Джонни.
Я посмотрела на него и непонятно о чем задумалась. Мысли скрылись, как за туманом в горах скрываются скалы или как за дымом в старинных печах скрывается пламя. Я не стала противиться наставлениям робота. Просто отдалась во власть механических рук.
Медленно наступал вечер. После ужина и умывания, которые проходили без участия моей воли, я сидела на полу у панорамного окна и смотрела, как по городу зажигают ночную иллюминацию. Каждый раз думаю о том, что хорошо жить высоко, там, откуда все видно и куда не доходит весь песчаный кошмар долин, яростный огонь пустошей, что терзает остальные купольные города, разбросанные по миру. Незаметно для меня, мои руки мяли тяжелые занавески, заворачивая, скручивая, складывая прямую ткань.
Джонни стоял позади меня. Я не только видела его отражение в стеклянной поверхности, но и чувствовала его присутствие. Я не могу сказать, что в этот минуту ощущала себя в безопасности, под защитой. Нет. Но в нем есть надежность и сила. В любом случае, мне больше не на что надеяться. И не на кого.
Не знаю, сколько просидела перед распростертым городом, наблюдая за тем, как люди, пылинками на ветру уносились в известном только им направлении, иногда сталкиваясь, иногда останавливаясь; за тем как электрокары сливались в одну извивающуюся ленту из света фар; как многочисленные рекламные вывески, что надоедают частыми повторами, собираются клубком звуков, образов и ярких, въедающихся в память слоганов; как вертятся вентиляторы, разгоняющие воздух во все углы и места, надежно скрытые от большинства глаз, и как передвигаются массы кислотных облаков над куполом, почти незаметные на фоне чернеющего неба. Становилось все спокойнее, пылинки укладывались, ленты мельчали, рвались, а облака все также степенно проплывали над всем.
–Джонни, – окликнула я робота, – присядь рядом.
Послышались легкие, неспешные шаги. Джонни сел так, чтобы оказаться плечом к плечу со мной. И также стал вглядываться вдаль.
–Когда все пройдет?
–Это не конкретный вопрос, не могу тебе ответить.
Я услышала, как выходит воздух легких, и как неровно, с небольшим свистом, он заполняет их обратно.
–Когда заканчивается страдание?
–Зависит