Молитва из сточной канавы. Гарет Ханрахан
из воды промокший сверток. Но сырая бумага расползлась под пальцами, и ломоть хлеба отправился в плавание по темно-зеленым волнам.
– Созрел к разговору? – спросил Джери.
Шпат сел к ловцу воров своей могучей гранитной спиной и начал есть то, что осталось от и так мелкой пайки.
– Вечером вернусь, – добавил Джери и погреб обратно к берегу. Перед уходом он проверил в кабинете коробку с алкагестом. Осталась всего одна порция. Надо найти еще. Джери гордился тем, что способен сломить волю самого упрямого задержанного, но это был сын Иджа. Того Иджа, который плюнул в харю городу и страже и принял петлю, чтобы защитить основанное им Братство.
Папка той девчонки Тай до сих пор на столе. Он взял ее в руки и с раздражением пролистал. Целый день убил на капризную беглянку, а она о Братстве ни в зуб ногой. Ладно, не совсем впустую – хотя бы профессор задолжал ему ответную любезность. Он задвинул папку в лоток и взял с собой тот журнал записей рождений и смертей из разрушенной палаты. Неясно, что с ним делать, – говоря официально, он не имел права его изымать, но он научился полагаться на чутье. Найти важные записи по делу нетронутыми, когда сгорело все прочее, – это что-то значило, даже если он пока не мог разгадать их смысл.
Следующее место встречи – кофейня на площади Отваги. Это заведение высшего разряда, поэтому поверх кожаной амуниции он накинул богатое пальто. Посох с крюком он оставил на вешалке, а взамен взял прочную трость для ходьбы, с потайным клинком. У пальто отличные большие карманы, хватит спрятать и маленький пистолет, и руки самого Джери со всеми их шрамами и мозолистыми костяшками. Утром он побрился – еще одна уступка знатному обществу. Надо напустить респектабельность, когда вращаешься среди членов парламента.
Он сунулся в комнату Болинда. Здоровяк развалился на койке, как выброшенный на берег кит, и читал газету.
– Я пошел. Поглядывай, как там Иджсон.
– Так точно, босс. Принесете мне оттуда один сладкий рулетик, ладно?
– Я похож на официанта?
Газета сдвинулась набок, пока Болинд его оценивал.
– Не, больше похож на гориллу, разодетую в мужика-проститута.
Кофейня уже более сорока лет де факто являлась офисом Эффро Келкина. До сих пор по утрам старик обходил рынок, приветливо жал руки сторонникам и холодно зыркал на соперников, проверял цены и корабельные грузовые списки – точно как попрошайка пересчитывает у себя в миске монеты. Потом он шел к себе за стол, в зальчик в глубине «Вулкана», и сидел, как гласила легенда, над одной и той же чашкой кофе – ее без конца наполняли снова.
Джери больше узнал о Келкине от профессора Онгента и его привычки фонтанировать наставлениями из новейшей истории, чем от самого старика. Келкин был очарователен донельзя, когда сам того хотел, но Джери его работник, а не приверженец на выборах, поэтому ему досталась другая сторона большого человека – кислая, что твой уксус.
Поколение тому назад Келкин был самым могущественным политиком города. Он был творцом