Инквизитор. Часть 6. Длань Господня. Борис Конофальский
когда было нужно, дело своё брат Семион знал. Со свадьбой Рене он опростоволоситься не хотел и начал приготовления к ней загодя. Так как церкви не было, он испросил разрешения провести церемонию во дворе господского дома. Двор-то немаленький, сколько бы людей не пришло – все бы влезли. Господин Эшбахта хоть не рад был тому, да отказать не мог, никак сестра родная замуж выходит. Двор подмели, лишнее убрали, соорудили амвон, тряпкой накрыли, алтарь воздвигли. Всё ещё вечером было сделано. Волков сестре в приданое дал четыреста монет. Жалко было, конечно. Но не мог же он своей сестре дать меньше. А ещё отписал ей в приданое одну девку дворовую, самую визгливую и суматошную, что его вечно раздражала нытьём и препирательствами. И болван Рене, как о том узнал, пришёл благодарить, пришёл с Бертье. Старый дурак стоял, шляпу мял, в глазах у него слёзы стояли, говорил, что благодарит Бога, что встретил Волкова на склоне лет. А кавалер только раздражался от этого. Он и так не очень рад был тому, что отдаёт сестру за него.
– Будет вам, хватит, Арсибальдус, – морщился кавалер, отмахиваясь от него. – Прекратите вы это.
– Он просто благодарен вам, брат, – заступалась за жениха Тереза. – Он говорил мне, что я сама большая драгоценность, а тут ещё и деньги вы за меня дали, и холопку. Вот он и расчувствовался.
– Вот так вот! – удивлялся Бертье, слушая это всё. – Это же какой вы, оказывается, ловкач, Рене. И жену приятную себе ухватили, так ещё и приданое с холопкой за жену взяли. Ну, вы ловки как угорь, Рене.
– Да не ловкач я, о чём вы, друг мой? – отвечал ротмистр, прикладывая руку к сердцу. – Я только на сестру господина Эшбахта претендовал, а приданное он сам выписал. От щедрот своих.
– Как же вам повезло, Рене, – не успокаивался Бертье и тут же оживился, – кавалер, а сколько лет вашей старшей племяннице? Может, вы за меня её отдадите?
Говорил он это, кажется, серьёзно, и при том, что обе племянницы стояли тут же и слушали разговоры взрослых.
– Идите вы к чёрту, Бертье, – зло сказал Волков, которого уже начинала раздражать вся эта ситуация.
– Господи, Гаэтан, – махала на Бертье рукой Тереза, мать девочки, – что вы, у неё ещё и кровь не пошла.
– Ну, через год-другой пойдёт, – беззаботно заявил Бертье, – пока же можно и обручиться, а я подожду, когда невеста станет для свадьбы пригодна.
– К чёрту, Бертье, – только и мог ответить Волков.
А Тереза так и вовсе не нашлась, что сказать весёлому ротмистру, только смотрела на него ошарашенно.
– Мама, так я не поняла, дядя меня отдаёт замуж или нет? – спрашивала девочка у матери то ли со страхом, то ли с восторгом, как только офицеры покинули дом.
– Нет, – за мать отвечал ей Волков, – молода ещё. Учи грамоту пока.
На том дело не кончилось. Когда вроде всё успокоилось, так госпожа Эшбахта, кривя губы, стала господину Эшбахта выговорить:
– Что это вы моих холопок раздаёте?
Это всё Тереза, его сестра, слышала, которой та девка в приданое полагалась. Волков ответил жене