Война волка. Бернард Корнуэлл
дома.
– Ингильмундр? – спросил я.
– Норманн, – пренебрежительно ответил Свитред. – Вождь, который правит землей за Брунанбургом.
Мне трудно было поверить, что норманнским захватчикам позволяют селиться в такой близости от Брунанбурга и Сестера. Политика короля Эдуарда, унаследованная им от отца, Альфреда, строилась на том, чтобы вытеснять язычников-чужеземцев с саксонских владений, и тем не менее вот они, на самом пороге Сестера. Видимо, со времени смерти Этельфлэд в Мерсии не стало твердой власти – мятеж Кинлэфа служил тому доказательством, – и норманны воспользовались слабостью саксов.
– Кто бы ни был этот Ингильмундр, – с нажимом сказал я, – он вполне мог бы прийти вам на помощь.
– Принц послал к Ингильмундру с просьбой не делать ничего подобного. Помощь нам не требовалась, и уж тем более со стороны язычника.
– Даже моя?
Священник повернулся ко мне, на лице его проступила ярость.
– Если язычник побеждает в наших битвах, – с жаром проговорил он, – это означает, что у языческих богов есть сила! Сражаться должны мы! Мы должны драться и доказать, что веры в Христа достаточно!
На это мне ответить было нечего. Люди из моего войска поклонялись дюжине богинь и богов, в том числе и Христу. Если человек верит, что на свете существует только один бог, спорить с ним так же бесполезно, как описывать слепцу радугу.
Мы добрались до северной части города, где нас ждал Этельстан во главе отряда из двух десятков вооруженных всадников.
– Солнце светит, мятежники рассеяны, и Бог милостив! – радушно приветствовал меня принц.
– И мятежники не атакуют Брунанбург?
– Насколько нам известно, нет. Мы как раз и отправляемся туда, чтобы выяснить.
Сестер всегда был самым северным из бургов Мерсии, но Этельфлэд построила всего в нескольких милях к северо-западу от него Брунанбург, желая контролировать реку. Брунанбург представлял собой бревенчатый форт и располагался достаточно близко к реке, чтобы охранять подступы к пристани, где стояли военные корабли. Возвели его с целью помешать драккарам викингов входить в Мэрс, но если Свитред прав, то все земли за Брунанбургом между Ди и Мэрсом населены теперь язычниками-норманнами.
– Расскажи-ка мне про Ингильмундра, – осторожно попросил я Этельстана, когда мы двинулись в путь.
– Он мне нравится! – с восторгом воскликнул принц.
– Язычник?
– Так мне и ты нравишься. – Он рассмеялся. – Иногда. – Принц погнал коня по дороге и выехал на тракт, огибающий римское кладбище. Он посмотрел на оплывшие от времени могилы и перекрестился. – Отец Ингильмундра владел землями в Ирландии. Его людей разбили и сбросили в море. Отец умер, но Ингильмундру удалось спасти половину воинов и их семьи. Рано поутру я послал к нему гонца, чтобы он встречал нас в Брунанбурге: хочу познакомить тебя с ним. Тебе он тоже понравится!
– Вполне возможно, – согласился я. – Он ведь норманн и язычник. Но это делает