Как стать знаменитым журналистом. Виталий Третьяков
в России такие факторы: самоцензура самих журналистов, связанная с их политическими пристрастиями (это особенно проявляется по линии водораздела «коммунисты – антикоммунисты», причем с обеих сторон), и, как я ее называю, цензура друзей – очень эффективная. Позвонить другу – главному редактору или известному журналисту и о чем-то его попросить в России является нормой. Отказать в такой просьбе очень трудно. Но не потому, что страшно, а потому, что неприлично: неприлично отказать другу в дружеской просьбе. Так пока по привычке функционирует русский политический класс.
Ко мне, в бытность мою главным редактором общенациональной газеты, с такими просьбами обращались десятки раз люди, с которыми у меня сложились очень хорошие или дружеские отношения: начиная от премьер-министров и вплоть до ключевых заместителей министров, не говоря уже о просто крупных политиках без должностей. Прямых же запретов печатать что-либо или угроз я в своей практике не встречал – кроме, разумеется, запрета «Независимой газеты» в ряду других демократических изданий 19 августа 1991 года, «цензурного казуса» 5–6 октября 1993 года (о нем я еще расскажу подробно) и двух самых эффективных сегодня форм цензуры – цензуры финансовой и цензуры угрозой лишиться работы или должности. Обе эти формы я, разумеется, испытывал на себе – когда возглавлял «Независимую газету», к финансированию издания которой подключился г-н Березовский (с 1995 года). Последние годы нашей «совместной» работы его недовольство тем, что я поддерживал (в целом) политику Владимира Путина, сначала выражалось в том, что деньги на издание газеты приходили с большими перебоями и не в нужном объеме, а поскольку своей линии я не изменил, г-н Березовский просто освободил от меня «Независимую газету», а меня – от нее.
Свобода конкретных средств массовой информации различна, как это всегда бывает. Она ограничивается и в слишком многочисленных государственных СМИ (включая и даже в наибольшей степени – СМИ, принадлежащие или подконтрольные региональной и местной власти), и, естественно, в частных – как минимум, интересами их владельцев, часто к тому же зависящих от государства, а также интересами главного менеджмента и самоцензурой (добровольной или корыстной) главных редакторов или самих журналистов.
Свобода массовой информации в России наличествует не в полной мере – прежде всего из-за многочисленных табу, негласно налагаемых на те или иные темы как государством, так и частными владельцами СМИ и близкими им по бизнесу или политическим интересам группами.
Характеризуя ситуацию в целом, я с полной ответственностью могу сказать, что отдельные ограничения всех этих свобод и, напротив, отдельные элементы неофициального цензурирования с лихвой перекрываются особенностями функционирования уже свободной, но пока еще не до конца ответственной русской прессы в обществе со слабой властью, воюющими друг с другом элитами (информационные войны, в которых используется много лжи, дают и громадные выбросы самой запредельной правды) и общей анархией.
XIV.