За тридевять земель. Дара Сказова
искоса, вроде как незаметно, активно демонстрируя заинтересованность в выведении букв. Зеркало тоже молчало: лежа на столе, оно теперь было лишено возможности что-либо видеть, кроме потолочных балок. А стало быть, не могло и язвительно комментировать происходящее, чему Лягушка была только рада.
Наконец все необходимые пробелы были заполнены, и Царевич-Иван поднял глаза на невесту.
– Ну вот, – проговорил он, – готово.
– Поставьте меня наконец! – подало голос Зеркало. – Мне нужно видеть: во-первых, текст, а во-вторых, брачующихся.
Царевна подскочила к столу и аккуратно прислонила зеркальце в серебряной оправе к кружке пива. В его амальгамной поверхности отразилась зеленая внешность Царевны и румяное лицо Царевича.
– А текст?
Жених развернул перед собой заполненную бересту.
– Так видно? – заботливо поинтересовался он у назначенного бракосочетателя.
– Видно, – буркнуло Зеркало. – Невесту поставь на лавку что ли!
Царевич-Иван широким жестом протянул ладонь, чтобы Царевна могла запрыгнуть на нее. Лягушка замялась, но преодолела природную робость и вспрыгнула на руку посаженного жениха.
– Готовы? Могу начинать?
Брачующиеся дружно кивнули.
– Итак, царевна именем Клюковка нареченная, в лягушку обращенная, в глуши взращенная, выдается замуж за царя величайшего, правителя бессмертного, кесаря всевластного, короля стран дальних и ближних, завоевателя земель далеких и близких, всемогущего Кащея Никандоровича Первого и Единственного, – с выражением озвучило Зеркало первый абзац из шпаргалки брачующего. – В лице Царевича-Ивана, коему Первый и Единственный доверил самое ценное, Кащей Никандорович клянется в верности своему слову и любви к своему дому. И гарантирует, что совершает бракосочетание по воле доброй и не имея в мыслях крамольных затей.
Выразительная пауза. Царевич-Иван поспешно заполнил ее:
– Клянусь.
– Царевна в облике лягушки, но в сердце своем вполне себе человек, также клянется в любви к новоявленному супругу, обязуется хранить ему верность, почитать, холить и лелеять в любом состоянии его духа и тела.
Снова пауза – теперь для Царевны.
– Клянусь, – неуверенно квакнула она.
– Настал торжественный момент обмена кольцами, которые навсегда свяжут наикрепчайшими узами два сердца, единые в своем любовном порыве.
Царевич-Иван извлек из колчана очередную стрелу – между оперением и наконечником болтались два золотых кольца.
– Не великовато ли? – обеспокоилась Царевна, протягивая перепончатую лапку.
– Кащей Никандорович лично их заколдовали, – пояснил жених. – Всеразмерные.
И натянул на пальчик Лягушки золотое колечко. Оно действительно сразу же уменьшилось, плотно обхватив фалангу Царевны. Полюбовавшись на изящную гравировку, украшавшую ободок ее кольца, Царевна в свою очередь нацепила второй символ брачных уз на палец жениху по доверенности.
– А теперь жених может поцеловать