Аккорд. Александр Солин
озорным волнением. От такой картины мое сердце в груди разом превратилось в горячий шоколад.
По пути выяснилось, что в доме круглый год живут ее бабушка и дедушка – родители отца. Дом этот она помнит, сколько помнит себя. Приезжает сюда каждое лето. Родители бывают здесь по выходным. Иногда ее навещает Верка и еще две-три подружки. И все бы ничего, только вот далеко ходить купаться. Речка Чаченка для купания не годится, но рыба в ней водится. Смотри как у нас здесь красиво! Кстати, а ты знаешь, что Казимир Малевич похоронен в этих местах? Нет? Ну вот, теперь будешь знать. А вон там, ниже, видишь? Там как раз протекает речка. Мы с папой зовем ее Чача. Вот он рыбак! Даже щук ловил! А я тут успела уже позагорать! В общем, летом здесь в хорошую погоду хорошо, а в плохую – скучно, но плохая погода тоже нужна – под нее хорошо читается. Забираюсь на чердак, устраиваюсь у окна и слушаю шум дождя. Дождь здесь совсем не такой, как в Москве. Он здесь деликатный и грустный. Как будто пытается что-то сказать, а мы его не понимаем. А ты любишь дождь?
"Э-э-э, иногда… Кстати, вот послушай:
Плачет сердце мое,
Как над городом дождь,
Что за слез забытье
Полнит сердце мое?
И далее до последнего четверостишья:
Хуже боли вопрос,
Когда знать не дано
Как без гнева, без грез
Тесно в сердце от слез! *)
"Как без гнева, без грез тесно в сердце от слез… – повторила, прислушиваясь к себе, Лина. – Здòрово!"
И с виноватым видом тронув меня за руку:
"Ты прости мою серость – что это, чье это?"
"Это Поль Верлен в переводе… э-э-э… одного моего знакомого"
"Ох, какие у тебя знакомые! У меня таких нет!" – уважительно откликнулась Лина.
Боже мой, да что же еще влюбленному до смерти человеку нужно? Оглянитесь же вокруг: видите – вместе с вами влюблен весь мир! Пульсирующее солнечное сердце источает любовные лучи, спешат с любовными письмами почтальоны-облака, смятенно и порывисто волнуется земная грудь, слагает медовые гимны цветочное братство, подернут дымкой умиления горизонт, бурлит в подземных жилах кровь, жарко и страстно дышит ветер, славит жизнь птичий хор! Прошу, признай меня, поверь и полюби! Будь со мной! Любовь – это ты и я. Ты. Я.
За разговорами мы незаметно добрались до заросшего густыми ресницами осоки озера, и один из его берегов, тот что повыше и поудобнее, обнажил перед нами свои потертые бока с четырьмя обессиленными жарой парами и шумной компанией из трех парней и двух девиц.
"Привет!" – крикнул кто-то из компании в нашу сторону, и Лина в ответ махнула рукой. Я расстелил одеяло, отошел, встал к ней спиной и разделся до трусов. Подумав, скинул их и, идя ва-банк, остался в плавках. Все равно рано или поздно придется себя предъявить. Так и стоял, глядя на озеро и не решаясь обернуться. Высокая минута, отчаянный момент! Еще чуть-чуть, и я увижу обнаженной ту, которой пока ни разу не касался. Почему обнаженной? Да потому что для моих искушенных глаз ее купальник не