Так говорил Бисмарк!. Отсутствует
Он получил 500 штук сигар и поручил их мне раздать нашим раненым. Я и пошел странствовать по казармам, превращенным теперь в лазареты, по отдельным помещениям, закоулкам и хлевам около нашего дома. Я сначала делился моим запасом только с немцами, но французы, бывшие при этом, так жадно смотрели на раздаваемые сигары, и лежавшие на соломе немцы так усердно просили за них, – «что им смотреть да облизываться!» – «они ведь с нами все делят», говорили немецкие солдаты, – что я не счел воровством у своих дать несколько сигар пленным. Все жаловались на голод, все спрашивали, скоро ли их двинут оттуда. Но через несколько времени явились суп, хлеб и колбаса; даже тех, которые находились в сараях и конюшнях, добровольный санитар из баварского отряда оделил бульоном и шоколадом.
Утро было холодное, пасмурное и дождливое. Впрочем, проходившие массами прусские и вюртембергские войска находились, по-видимому, в наилучшем настроении. Они шли с музыкой и песнями. Вероятно, в большом соответствии с неприветливой погодой и сумрачным небом было расположение духа лиц, проезжавших в то же время по городу в экипажах в направлении, противоположном движению войск. Около десяти часов, исполнив поручение, которое мне было дано, насчет раненых, я пробирался под проливным дождем по площади через ужаснейшую грязь; в это время около меня проехал длинный ряд экипажей по направлению от моста на Маасе с конвоем из черных гусар с мертвыми головами. По большей части это были закрытые коляски и повозки с кладью и кухонными принадлежностями; за ними следовало несколько верховых лошадей. В закрытой карете сзади гусар ехал вместе с генералом Кастельно «седанский пленник», император Наполеон, отправлявшийся через Бельгию в Вильгельмсхёе. За ними вместе с князем Линаром и французскими офицерами, которые накануне присутствовали при свидании канцлера с императором, ехал в открытом шарабане генерал от инфантерии, генерал-адъютант фон Бойен, назначенный королем сопровождать императора. «Бойен очень хорош для этого», – заметил шеф по этому поводу вчера вечером, думая, вероятно, о том, что офицеры, окружавшие императора, могут оказаться слишком заносчивыми. «Он умеет быть груб в вежливой форме».
Позже мы узнали, что был сделан объезд на Доншери, так как император настоятельно просил не ехать мимо Седана. Гусары сопровождали его до самого Бульони, пограничного бельгийского города. Французские пленные солдаты, мимо которых проехал императорский поезд, не нанесли императору никаких оскорблений. А офицерам пришлось выслушать несколько неприятных замечаний: их, конечно, называли «изменниками», какими считались все проигравшие сражение или вообще потерпевшие от нас. По-видимому, для пленных была особенно тяжела минута, когда им пришлось проезжать мимо большого количества полевых орудий, попавших в наши руки. Абекен рассказывал по этому поводу следующий анекдот: «Один из адъютантов императора – кажется, князь де ла Москова, принял пушки, бывшие в прусской запряжке, за наши орудия и был этим несколько удивлен.