Последняя из древних. Клэр Кэмерон
Дочь. Облегчение обвилось вокруг них, как луч солнца. Их затопило тепло. Дочь взглянула на тропу, высматривая следы, которые вели к реке. Она поняла, что зубриха-мать переступила через ее тело и вышла из канала. Как она ее не раздавила? Наверное, помог случай… или Крюк. Где же он? Лед еще не до конца отпустил реку. Следы копыт отпечатались в грязи и тянулись по льду, там, где он был достаточно толстым, чтобы удержать животное. И там было распростерто тело зубрихи. Зверь еще дергался, в боку зияла страшная рана. Дочь поняла, что зубриха больше не встанет. По льду растекалась широкая лужа крови. Поблизости наготове стоял Сын, подняв копье и не подходя слишком близко, но готовый вонзить его, как только потребуется. Должно быть, он атаковал зубриху сзади. Приближаться к умирающему зверю было опасно.
Подобно волку, Сын будет держаться поодаль, пока зверь не умрет. Дочь тщательно осматривала грязь. Где же Крюк? Он прыгнул между ней и взбешенным зубром. Дочь оглянулась на узкий конец лощины, окинула взглядом берег, но ей уже было все ясно. Тело Крюка лежало на земле. Должно быть, корова протащила его и ударила острым рогом, а потом затоптала острыми копытами, когда Сын напал на нее сзади. Дочь проверила, нет ли рядом других зверей, но все они, испуганные шумом, прятались в зарослях. Она подбежала к Крюку и опустилась на колени. Его пульс был слабым. Вокруг было слишком много крови. Крюк уже менялся. Его кожа выглядела как содранная шкура. В черепе не хватало кусочка кости, из отверстия выпирал зернистый мозг. Ноги торчали под странными углами. Только кривая рука казалась нетронутой. Увидев это, Дочь почувствовала укол боли. Это была единственная часть его тела, которую он был бы не прочь увидеть растоптанной.
Она подняла его тело и обняла обеими руками. Он и на ощупь делался все меньше и легче, как будто его путешествие на другую сторону земли уже началось. Она прижала его голову к груди и стала напевать, чтобы он чувствовал вибрацию ее тела. Осторожно встав, она понесла Крюка по тропинке на толстый лед. Большая Мать, должно быть, уже знала. Она ждала в печальном молчании, сидя на льду и подложив под свой широкий зад часть своей накидки. Струк и сын образовали круг, Дочь уложила Крюка посередине. Разбитая, кровоточащая голова покоилась на коленях старухи. Они напевали, качались и пытались наполнить Крюка теплом семьи. Тело не хочет чувствовать себя одиноким, когда приходит эта последняя перемена. Когда тело умирало, это часто было последней просьбой, выраженной жестом рук по направлению к сердцу: «Будь рядом». Связь с семьей – вот что было самым важным. И они по очереди держали Крюка. Все напевали и жужжали, чтобы дать ему понять, что он не один. И умирающая зубриха тоже почувствовала их вибрации. Вскоре гул успокоил ее. Так все они позволили переменам наступить.
Дочь все же вполуха слушала, что происходит вокруг. Она предпочла бы целиком отдаться печали, но время после убийства было опасным. Свежеубитое животное для плотоядных было гораздо ценнее, чем живое. Если бы другой зверь рискнул бросить вызов